Сразу оговорюсь, дело происходило в городе Ашхабаде, в месяце под названием санджар. В свое время бывший президент Туркменистана Сапармурат Ниязов — Туркменбаши переименовал все месяцы года, — в честь себя самого, январь назывался Туркменбаши, а апрель — в честь своей мамы, он назывался Гурбансолтан, сентябрь назвали рухнама, в честь книги самого Ниязова «Рухнама», а ноябрь назвали санджаром, в честь сельджукского султана Санджара.
Так вот, ровно 10 лет назад, 25-го числа месяца санджара произошло «покушение» на президента Ниязова. Специально закавычил слово «покушение», так как до сих пор нет ясности, что же на само деле произошло на проспекте имени Туркменбаши, где, по словам самого Туркменбаши, была попытка покушения на Туркменбаши. Очевидцы – жители домов по проспекту Туркменбаши рассказывали, что была стрельба. Они же рассказывали, что какие-то люди, уже после стрельбы, разбрасывали стреляные гильзы от автоматов на этом же месте. Чтобы потом каждую очертить мелом и приобщить эту гильзы как вещдоки к делу о «покушении». Ниязов в этот же день назвал участников «покушения», которыми оказались бывшие чиновники его правительства, сбежавшие за рубеж от уголовных дел, возбужденных в Туркменистане и объявившие себя оппозицией. Дальше – больше. Вплоть до конца декабря все дороги в стране были перекрыты блок-постами, внутри самого Ашхабада на каждом съезде с магистралей все без исключения машины останавливались автоматчиками и проверялись на наличие оппозиционеров.
Все закончилось аккурат перед Новым годом, когда по национальному ТВ показали тех самых оппозиционеров, которые признали все приписываемые им заранее преступления, сказали, что они наркоманы и пьяницы и не понимали своего счастья жить и работать под руководством Туркменбаши, которого всем туркменам послало само небо. По всей стране прокатились митинги возмущенной общественности, которые призывали самым суровым образом покарать преступников, покусившихся на светоч туркменской нации. На показательном процессе, где демонстрировались видеофрагменты с покаяниями оппозиционеров, звучали призывы вернуть обратно смертную казнь и казнить отступников. Народный Совет задним числом вернул высшую меру наказания в виде пожизненного лишения свободы уголовный кодекс и осудил на нее многих фигурантов этого дела. Многие получили по 25 лет. Но еще больше народу было осуждено по статье «недонесение». То есть, следствие предполагало, что какой-то человек мог что-то знать, но не донес. Цифры осужденных по этому делу разнятся. Кого-то из врагов Туркменбаши, не имеющих отношения к «покушению», пускали по этому делу «паровозом». Так случилось с муфтием Туркменистана. Он отказался давать согласие на размещение цитат из книги Ниязова «Рухнама» на куполах и минаретах мечети имени Сапармурата-хаджи (того же Ниязова) и был осужден за причастность к «покушению».
Но самым страшным последствием всего этого стала практика коллективной ответственности, которую туркменские спецслужбы начали использовать так широко, что арестам и репрессиям подвергались целые семьи и кланы, один из членов которого оказался замешан в этом деле. Кого-то из таких родственников арестовывали, срочно фабрикуя уголовные дела, не имеющие отношения собственно к «покушению», почти всех уволили с государственной службы, учившихся в ВУЗах отчислили, всем без исключения был запрещен выезд из Туркменистана.
Этот круг был и остается значительно шире, чем собственно количество «покушавшихся». Такие коллективные репрессии применялись Ниязовым и ранее, но именно после «покушения» они стали использоваться не только как мера наказания, но и в качестве меры устрашения. Все поняли, что в случае чего, пострадает не только сам «злоумышленник», но и вся его семья до третьего колена. Недаром в Туркменистане при приеме на работу существует требование о предоставлении сведений обо всех родственниках, включая бабушек и дедушек, родителей, детей, братьев и сестер. Кстати, это требование неукоснительно действует до сих пор. А тогда был принят закон «Об изменниках родине», который определял, что к этой категории мог быть причислен даже тот, кто «сомневался в правильности или дискредитировал политику президента». Закон, кстати, остается в силе.
И Ниязов не был бы настоящим диктатором, если б не пошел до конца. Последним аккордом, правда немного растянутым во времени, стала расправа с теми, кто верой правдой служил Ниязову, занимался организацией и проведением репрессий. Все руководители спецслужб, которые занимались расследованием дела о «покушении» были постепенно смещены со своих постов, против них были возбуждены уголовные дела, все они были тоже посажены. Самая одиозная личность в процессе дела о «покушении» — генеральный прокурор Туркменистана Атаджанова впоследствии получила длительный срок за «незаконное обогащение» и до сих пор сидит в специальном загоне женской тюрьмы на севере Туркменистана.
После смерти Ниязова кое-что в стране изменилось. Были возвращены общеупотребительные названия месяцев и дней недели, был снесен корпус в спецтюрьме «Авадан-Депе», где камеры были высотой в полтора метра и в которых содержались фигуранты дела о «покушении», называли их «горбаты камеры», — человек там не мог встать в полный рост. Выпустили на свободу кое-кого из осужденных по этому делу, — тех, кто явно не имел к нему прямого отношения. А остальные сидят и уже 10 лет об их судьбе вообще нет никакой информации. Но никуда не делась созданная Ниязовым репрессивная машина. Ее все время совершенствуют уже новые власти. Как собака, натасканная «на кровь», она готова в любой момент начать искать и, конечно, найти нужного врага. И тогда все средства будут хороши. Помните про списки родственников? Их продолжают собирать…
Источник Эхо Москвы