Завершая цикл публикаций об Атабаеве…

Наш цикл публикаций, посвященных памяти Кайгысыза Атабаева подходит к концу. В декабре мы планируем опубликовать беседу редактора сайта с его сыном — Кемине Атабаевым.

Следующий цикл публикаций о становлении туркменской государственности будет о повстанческом движении, которое в советское время называлось басмачеством. Сегодняшняя статья служит переходом от одной стороны противостоящих тогда сил, к другой. Так же как и в случае с Кайгысызом Атабаевым, мы хотим рассказать, в первую очередь молодому поколению, о забытых ныне героях тех времен. Речь пойдет о представителях повстанческого движения, самым известным из которых был Джунаид-хан.

**

На историю возникновения повстанчества проливают свет материалы IV пленума ТуркЦИКа, состоявшегося 18 июля 1922 года, на котором с докладом выступил К.С.Атабаев.

«В 1919-1920-х годах в Фергане существовал уже не бандитизм, не басмачество, — отмечал докладчик, — а определенное народное восстание. В течение четырех лет мы даже не могли правильно уяснить характер этого движения, называя его басмачеством, в то время когда это было восстание… Неправильное определение привело нас к неправильному подходу в решении вопроса».

Одну из основных причин восстания, вспыхнувшего в Туркестане, Атабаев видел в том, что большевиками были закрыты мечети и медресе, арестованы муллы, кази и улемы, а борьба с религиозными предрассудками выразились например, в том, что священный для мусульман Коран был сожжен представителями советской власти в Маргилане. Соборная мечеть «Джами» в Андижане была превращена в казармы мусульманских советских отрядов, где бойцы предавались мужеложству с мальчиками. Краноармейские отряды нападали на мечети, бросали бомбы в молящихся ишанов и улемов, с целью наживы расстреливали местных торговцев, грабили их дома, лавки, имущество…

К.С.Атабаевне не скрывает, что крупные кишлаки, «пораженные басмачеством», уничтожались беспощадно, вследствие чего население оказывало советской власти нарастающее сопротивление. Не помогла и переброска в Фергану до 30-ти тысяч войск, и размещение во всех крупных кишлаках красноармейских гарнизонов, которые позже пришлось вывести.

Советское командование, занимая жесткую позицию, неохотно шло на переговоры и компромиссы с повстанческими деятелями, не всегда выполняло даже указания партийных советских органов. Так, сдавшегося с 40 джигитами влиятельного курбаши Байтумана, несмотря на объявленную амнистию арестовали и заключили в тюрьму, а вторую группу курбашей расстреляла Ферганская группа войск Зиновьева. Однако после издания ТуркЦИК ряда декретов, восстанавливающих суд казиев, возвращающих вакуфы, открывающих медресе и мектебы, часть духовенства стала постепенно отходить от повстанцев. Свою роль сыграл и декрет, амнистирующий сдавшихся курбашей и их джигитов, гарантирующий им личную безопасность и неприкосновенность имущества.

Группа руководящих партийных и советских работников (К.С Атабаев, Сергазиев, Н. Тюракулов и др.) считала необходимым осуществление широкой программы политических уступок. Так К.С. Атабаев требовал создать вооруженные отряды во главе с влиятельными людьми, например, крупными марыйскими баями Топпы Торе — бай оглы и Велиханом Батмановым, прекратить гонения и преследование уважаемых в народе людей, в аулах убрать пункты особого отдела. Не все руководители были согласны с этим. На почве подобных расхождений стали возникать конфликты (между К.С. Атабаевым и П.И. Барановым в Фергане, между Сергазиевым и работниками особого отдела в Самарканде), развивалась групповщина.

Атабаев и позже считал, что во имя государственных интересов необходимо привлечь Джунаид-хана на сторону Советов, заключив с ним мирный договор, оказать всем, кто пойдет за ним, помощь хлебом и другими продуктами, наделить землей в культурной полосе. Свою позицию Атабаев обосновал высоким авторитетом Джунаид-хана, который ведет за собой все иомудские племена и роды, и «только через него можно приобщить местное население к советскому строю».

Атабаевым затрагивалась проблема привлечения туркмен в сферу материального производства, создания для туркменских рабочих жилищных условий в городах. Оппозиция требовала пересмотреть систему планирования, заменить 15-летним генеральным планом, учитывающим коренные интересы национальных республик и областей. Она считала, что не следует игнорировать национальную специфику, отличающую от российской, а также призывала проявлять заботу о формировании, росте, воспитании кадров пролетариата из числа коренных национальностей.

В Туркменистане шла внутрипартийная борьба, но об истинной ее подоплеке умалчивали, опасаясь быть обвиненным в «местном национализме» или «великорусском шовинизме».

Еще в начале 20-ых годов началось противоборство между видным партийным и государственным деятелем Средней Азии, преседателем Совнаркома Туркестанского края Атабаевым и вторым секретарем Закаспийского обкома партии Сахатмурадовым, который в служебной иерархии занимал более высокое положение. Однако Атабаев в силу своих убеждений или будучи более гибким политиком поддерживал председателя Закаспийского облисполкома Чары Пирлиева, который по утверждению Сахатмурадова, выражая интересы байской верхушки, выступал против земельно-водной реформы, срывал ее проведение. Противостояние этих двух личностей усилились, после того как образовалась Туркменская ССР и Сахатмурадов был назначен секретарем ЦК, а Атабаев — председателем Совнаркома Туркменистана. Сахатмурадов писал доносы Центру и Средазбюро ЦК ВКП (б), обвиняя Атабаева в либерализме, сочувствую байской верхушке, расценивая его позицию как «беззубую», препятствующую проведению земельно-водной реформы, которая по мнению председателя СНК Атабаева, якобы подобна овчинке, не стоящей выделки.

Действительно, Атабаев критически относился к ряду мероприятий советскиой власти. Он считал, что туркменское сельское общество пребывает в стадии феодально — родовых отношений, где еще не сформировалась торговая буржуазия и нельзя проводить четкую грань между баями, ишанами и дайханами, ибо все они принадлежат к одному сословию — трудовому дайханству, поэтому их всех без исключения следует наделять землей и водой. И Атабаев отстаивал свои позиции, но ЦК КП(б)Т не согласились с ним и предложили ему «искать байские элементы», которых он «нашел немного» и без большого желания.

В вину Атабаева ставилось и его отношение к национальным воинским формированиям. «Каждый народ должен иметь свою армию, писал он, — и поэтому туркменский народ тоже должен организовать свою армию для своей защиты». По мнению Сахатмурадова, подобное утверждение — «националистическое, не большевистское». В ту пору слова «нация», «национальная» ассоциировалась с понятиями «контрреволюция» и «национализм».
С середине 30-ых годов Атабаев уже не обладал прежними полномочиями. Однако о его совестливости, гражданственности, несогласия с указаниями «сверху» говорят протоколы последних пленумов ЦК КП(б)Т, на которых он смело выступал накануне ареста. Но безжалостные жернова тоталитарной системы поглотили и его и Н. Айтакова.

Примечания

Топы-бай Торе-оглы в 1920 г.был арестован, осужден на 5 лет концлагерей, отсидев 4 месяца освобожден. В апреле 1939 г. был вновь арестован, а 20 сентября того же года постановлением коллегии ОГПУ расстрелян за «шпионаж». По тому же обвинению вместе с ним были расстреляны его сыновья Нуры Топпы оглы и Мухамед Курбан Топпы оглы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года все они посмертно реабилитированы.

Батманов, по свидетельству М.Д.Аннакурдова, был репрессирован в 1928г, и в том же году умер в тюрьме. Причина смерти неизвестна. Старшиий из четырех сыновей Ходжамухаммед после размежевания был направлен в Бухару, где назначен надиром (министром) просвещения Бухарской республики, в 1932 г.был арестован по обвинению в принадлежности к «Туркмен Азатлык». Дальнейшая его судьба неизвестна.