Роль «Рухнамы» в коневодстве

Недавно на лентах информационных агентств промелькнули две новости. Первая – о присвоении президенту Туркменистана Бердымухамедову звания почетного доктора одного из турецких университетов. Вторая – о том, что новоиспеченный доктор санкционировал распоряжение о срочной замене фотографий в личных делах работниц школ, вузов, библиотек и детских садов. Они должны сниматься только в национальной туркменской одежде. Так что же творится в Туркменистане? За рубежом пишут, что система образования в стране умерла, туркменские власти уверяют, что, напротив, в этой сфере все хорошо как никогда. Лежит ли истина посередине, попытался разобраться корреспондент «НИ».

Любого, кто бывал в современном Туркменистане, поразят здания вузов, построенные за последние несколько лет. Стилизованные под восточный модерн, они производят впечатление настоящих дворцов. Но если заглянуть внутрь и ознакомиться с особенностями учебного процесса, это первое впечатление покажется обманчивым. Беломраморные «дворцы знаний», но без Интернета. Шикарные библиотеки, но без учебников на туркменском языке. Взятки при поступлении и засилье идеологии в учебном процессе – все это повседневные реалии туркменского образования.

Высшая школа Туркменистана стала такой благодаря первому президенту Ниязову. При нем произошел полный отказ от обучения на русском языке, не подкрепленный созданием учебников на туркменском. Преподаватели были вынуждены на лекциях просто «с листа» переводить с русского на туркменский свои предметы. А студентам вместо учебников приходилось использовать только конспекты лекций. Свою роль сыграла замена кириллического алфавита на латинский, что практически полностью отрезало студентов от образовательного и научного багажа советского времени. Сократилось как число преподавателей, так и студентов. Некоторые специальности были ликвидированы полностью. Например, журналистское образование отсутствовало в Туркменистане 10 лет. А потом в учебные планы был добавлен новый предмет «Рухнама» – по названию «бестселлера» Ниязова.

«От нее некуда было деться», – делится с «НИ» своими воспоминаниями Мухаммед Н., выпускник Туркменского государственного университета, окончивший вуз в 2005 году. Он, как и другие абитуриенты, сдавал экзамен на знание «Рухнамы» при поступлении. Затем, уже в вузе, изучал ее по главам. Потом – по отдельным темам, разбросанным по разным главам. И, конечно, был ежегодный экзамен по «Рухнаме» плюс госэкзамен при выпуске. Этим, впрочем, знакомство с книгой Ниязова не ограничивалось. «Всех сгоняли на почему-то называвшиеся факультативными лекции о роли «Рухнамы» в современном мире, – говорит наш собеседник. – А кураторы заставляли нас ставить спектакли по мотивам «Рухнамы». Кроме того, во многих других предметах обязательно присутствовали темы из этой книги.

В результате в Туркменистане сложилось целое поколение студентов, которые вместо почти исчезнувших из учебной программы истории или философии учили книгу президента. В 2006 году, когда после смерти Ниязова его сменил нынешний президент Гурбангулы Бердымухамедов в системе образования произошли некоторые перемены. Сроки обучения были увеличены до минимальных общепринятых стандартов – в школах 10 лет (вместо 9 при Ниязове), в вузах – до пяти лет (вместо четырех). В университеты были возвращены или организованы заново некоторые курсы, потерянные при Ниязове. Появились наконец новые учебные заведения. Но в остальном почти никаких перемен не произошло. «Мы надеялись, что после прихода к власти Бердымухамедова кончится абсурд, но он продолжился», – сетует преподаватель Государственного университета Байраммурад Алтыев. При Бердымухамедове курс «Рухнамы» сократили (но не убрали!), однако в учебной программе появились новые предметы. Нефтяники и газовики изучают роль Бердымухамедова в освоении богатств туркменских недр, будущие врачи – его же роль в становлении медицины, студенты сельскохозяйственного института – в коневодстве, биологи – в изучении лекарственных растений. Не изменилась и атмосфера в учебных заведениях. С момента зачисления в вуз для всех студентов начинается полуказарменная жизнь. Особенно допекают иногородних, которые селятся в общежитиях. Для них устраивают уже настоящую казарму с контролем ухода и возвращения, с «полицией нравов», состоящей из сотрудников администрации вуза, представителя полиции и студенческих активистов, которые следят не только за порядком и дисциплиной, но и вмешиваются в личную жизнь молодых людей, контролируя их знакомства, даже самые близкие.

В стенах самого вуза действует категорический дресс-код, обязательный под угрозой отчисления. На голове у парней и девушек должна быть тахья (тюбетейка). Студенты обязаны носить белую рубашку, галстук и строгий черный костюм, студентки – красное платье до пят с национальной вышивкой. Запрещены сумки через плечо и рюкзаки: только портфели. Существует негласный запрет на выезд студентов за рубеж, посещение баров и дискотек. Встречи Нового года и прочие праздники проходят в присутствии куратора от вуза. Власти рассматривают студенчество в качестве марширующих и танцующих манекенов, которых без особых хлопот можно мобилизовать для массовок на демонстрациях и парадах. В качестве примера можно привести подготовку к 20-летию празднования дня независимости страны. Тогда студенты в течение 4 месяцев ежедневно репетировали участие в демонстрации.

Так почему же в туркменские вузы продолжают поступать, зачастую предлагая за заветную студенческую «корочку» немалые деньги? Высшее образование, даже такое, какое есть, по-прежнему открывает дорогу к карьере. Оно доступно немногим, даже состоятельным туркменам: на 100–120 тысяч выпускников средних школ определена квота в 2,5–3 тысячи учебных мест в вузах. А те, кто действительно желает учиться, едут за рубеж, чаще – навсегда.

Источник Новые Известия