История в мемуарах. Первая военная экспедиция на туркменские земли

Ильга Мехти

Эта книжная история началась с тех давних пор, когда я начала свое «вторжение» в историю Русской Азии. Мемуары Владимира Александровича Туган-Мирза-Барановского о первой русской военной экспедиции на туркменские земли меня привлекали особо.

В июле 1878 года, после завершения Берлинского конгресса, унизившего достоинство России дипломатической изоляцией по результатам русско-турецкой войны, император Александр II отдал приказ занять Ахал и прежде всего крепость Геоктепе. В этой экспедиции, уже окончив курс правоведения, Туган-Мирза-Барановский был рядовым Переяславского драгунского полка. Экспедиция с начала 1879 года секретно дислоцировалась на берегу Каспия. Благодаря внимательности этого служивого мы теперь знаем подробности обустройства русских, высадившихся на Каспийском берегу в Чате и Чекишляре, где местные жители еще помнили о трагедии Хивинского отряда, посланного Петром Первым на поиски золота. Оказалось, что эта новая экспедиция была секретной для русского общества настолько, что даже, когда в конце того же года Туган-Мирза-Барановский вернулся в Россию, он понял, что его соотечественники еще не знали ничего ни о начале похода, ни о поражении этой экспедиции. Это и побудило его печатать корреспонденции о походе в газетах «Новое время», «Петербургских Ведомостях» и в «Свете». А дальше эти воспоминания были собраны и опубликованы в типографии Санкт-Петербурга книгой «Русские в Ахал-теке, 1879 г.».

Автор старался в своих мемуарах не погрешить против правды. Это и обусловило особый настрой его рассказов о событиях первой военной экспедиции русских на земли туркмен. Он правдиво описал начало экспедиции: «…решено было послать немедленно в Геок-Тепе прокламацию с предложением текинцам покориться; им выставлялось на вид, что если они не покорятся, то в будущем году снова придут русские войска в большем числе, и покорят их. Все это было изложено письменно и отправлено с одним из пленных, захваченных утром, которому было объявлено, что если он по прошествии недели не вернется с ответом, то три оставшиеся у нас товарища его будут расстреляны. Текинец поклялся, что исполнит в точности данное ему поручение и вернется как можно скорее с ответом. И действительно он честно исполнил свою задачу и сдержал слово. Не побоялся он плена, разлучавшего его с семьей и родиной, быть может на веки, и вернулся через четыре дня в наш отряд, лишь бы спасти от неминуемой смерти своих товарищей и сдержать раз данное слово». Даже по тому, как воспринимал врага этот писатель, можно судить о нем как о благородном человеке. Он описывал то, что видел сам и особо подчеркнул честность туркмен. В. А. Туган-Мирза-Барановский записал: «Дикий сын Ахала не знает, что такое кража». Автор даже приводит эпизод, характеризующий это нравственное качество: «…по возвращении в Чекишляр полковник увидал, что переплатил 940 серебряных рублей, но где и когда, он положительно не мог припомнить. Приходилось заплатить из собственного кармана всю недостающую сумму, как вдруг явился в лагерь туркмен и представил полностью 940 рублей, которые ему по ошибке переплатили за верблюдов». Кража у туркмен считалась тогда более тяжким преступлением, чем убийство.

Тяжело давалось царским воинам покорение ахалцев. Даже за ходьбу при 50-градусной жаре русские солдаты уже заслуживали боевых наград. Только однажды им повезло, вспоминал В.А.Туган-Мирза-Барановский, когда они «увидели впереди себя настоящий зеленый остров, — это был аул Сунче. Роскошные сады с тутовыми и персиковыми деревьями, окружали укрепление, за ними тянулись бесконечные бахчи и поля джугары. Множество глиняных сакель теснилось около укрепления и образовывало нечто похожее на улицу. Не останавливаясь, мы прошли через аул, в котором не оказалось ни живой души, и пошли дальше».

А вот его рассуждения о важности похода: «Причина движения нашего в Текинский оазис, и причина единственная, есть наше соседство с ними, соседство цивилизованного государства с нецивилизованным, которое на основании исторического закона должно всегда и везде кончаться полным подчинением последнего первому. Как бы ни были плохи наши финансы, как бы ни были нам дороги русская кровь и миллионы рублей, исторический закон неумолим, и мы должны подчиняться его требованиям и можем лишь отдалить событие, но не устранить его. Покорив Ташкент, мы не могли быть непосредственными соседями Кокана и Хивы; не по своей воле мы заняли Кульджу, не из-за честолюбивых завоевательных стремлений подчиним себе Текинский оазис, а за ним Мерв и Бухару. Будут ли к нам относиться мервцы враждебно, а бухарцы дружественно, это безразлично, — рано или поздно они должны будут, несмотря на все нежелание даже с нашей стороны, подпасть под нашу власть и подчиниться нашей культуре».

Но в имперской прессе было немало других откровенных высказываний о том, зачем же Россия шла проливать кровь туркмен и русских. «Если мы хотим действительно прикрепить к себе надолго этот край и сделать его вполне русским, – говорилось в статье «К вопросу о колонизации Туркестана» («Асхабад», 3. VII. 1903.), – необходимо теперь же, пока еще слабо сознание племенной солидарности и сильна рознь в народностях, населяющих Туркестан, связанных только религией, влить в расслабленный политически и культурно организм могучие славянские силы и теперь же экономически и культурно, материально и духовно стать господствующей расой в стране». О более практичных причинах появления русских в тех краях писали, например, в 1870 году «Туркестанские ведомости», а это голос империи в Ташкенте – новом российском городе: «…Русская торговля, имея в своем исключительном распоряжении единственно удобный и дешевый путь в Среднюю Азию через Красноводск, находится в более благоприятном расположении…». Однако англичанин О’Донован – вездесущий журналист, а может и шпион (?!), который рассказывал о себе так: «…направлялся в Тибет, но по дороге узнал о предстоящей экспедиции русских войск в страну туркмен, не известную европейцам, и увлекся». («Путешествия и приключения к востоку от Каспия в 1879-80-81 годах, включая пятимесячное пребывание среди текинцев Мерва». В 2-х томах. Лондон, 1882. Перевод с английского Б. Каменковича.) Пытливый английский журналист понял: «Кроме открытия коммерческого маршрута в Хиву и другие области Центральной Азии, экспедиция имела другую важную цель, а именно – способствовать внедрению российских бумажных денег как международной валюты… Предполагалось, в результате успешного исхода экспедиции, силой ввести здесь бумажный русский рубль».

Имперские войска рассчитывали с ходу взять штурмом крепость Геокдепе, возведенную под руководством Бердымурад-хана, старшего сына Нурберды-хана за то время, пока русские добирались к ней. Генерал Ломакин не верил, что со стороны текинцев будет серьезное сопротивление, рассчитывая на неотразимое действие, которое произведет артиллерийский огонь их орудий. После шестичасового артобстрела войска ринулись на западные и северные крепостные стены, но встретили ожесточенное сопротивление. Защитники крепости даже сделали вылазку, чтобы окружить штурмующих. В русских рядах началась паника. Раздалась команда «назад!». Но захватчики кинулись прямо на свои же орудия… Русские без лестниц просто не успели вскарабкаться на стены, а прорвавшиеся в крепость погибли в рукопашной схватке. Уже в темноте усталые и голодные солдаты форсированным маршем двинулись опять в Кизил-Арват. В целом поход имел «вид неудачно совершенного набега».

Более 120 лет честный русский автор, хотя и поддерживающий официальную военную доктрину, смог преодолеть заслоны и высказать свои человеческие чувства. Туган-Мирза-Барановский писал, что за несколько месяцев, проведенных в походе, он видел храбрость русских солдат и испытал горечь их поражения. Однако автор признается и в том, что он ранее сомневался в боевых качествах их врага, не подозревал даже о его стойкости, полном презрении к смерти и отчаянной храбрости, но только потому, что не имел и не мог иметь понятия об этом. И потому искренне пишет: «До боя мы презирали врага — после боя глубоко стали уважать».

Я могла бы на этом закончить мой комментарий, однако недавно мне понадобились некоторые сведения из этой книги. Я нашла ее на сайте некоммерческого проекта «Военная литература» с пожеланием «Используйте в учебе и в работе, цитируйте, заучивайте… в общем, наслаждайтесь». Что ж, действительно, такие исторические книги интересны для многих. А для меня этот сайт был интересен тем, что автор той книги был представлен, наконец, под своим родовым именем – Владимир Амуратович Туган-Мирза-Барановский. И сразу выстроилась глубокая история нашего героя. Его бабушка Туган-Мирза-Барановская происходила из старинного дворянского литовско-татарского рода мусульманского вероисповедания, но принявшая православие. Литовские татары – явление прелюбопытное. Родоначальник – принц Темир Туган-бей прибыл ко двору великого князя Витольда вместе с женой и двумя сыновьями и упоминался уже в исторических хрониках 15 века. И с тех пор эта фамилия прославляла своими подвигами армию Российской империи, да еще была известна «барановскими ситцами», популярными в Средней Азии.