Нежные пальчики лучей. Рассказ Олега Ернева (Часть 2)

Продолжение рассказал Олега Ернева. Первую часть читайте по ссылке.

После занятий Гоша шёл по коридору техникума. Его окликнул Морис Ваганович, который руководил физкультурной секцией.

– Вётлов, бросай свои танцы. Ты хороший парень. Приходи ко мне на баскетбол. Я тебе точно говорю: из тебя хороший баскетболист будет.

– Да что вы, Морис Ваганович, у меня же рост не баскетбольный, средний.

– А у меня что, баскетбольный, что-ли? – Морис Ваганович был чуть ниже Гоши. – Однако, знаешь, как я мячи закладывал? Такие как ты бегают в пять раз быстрее высоких. А в баскетболе скорость очень важна. Приходи. Настоящего мужчину из тебя сделаю. Девочкам будешь нравиться.

– Не знаю… – неуверенно ответил Гоша.

– Приходи. Жду, – уходя, повторил Морис Ваганович.

Гоша стал спускаться с лестницы. Навстречу шла Галочка Мошкина: «Ой, Гоша! А я тебя ищу. Ты обещал порепетировать со мной после лекций. Сможешь сегодня?»

– Могу. Пойдём, поищем свободный класс.

– Гера Туманов просится посмотреть репетицию. Можно? Может, он тоже к нам запишется.

– Давай Геру. Хороший парень. Я его знаю. Умный. Мальчики нам нужны. Девочек у нас сколько? Ты, Аня Караева, Лиза Шилова, Лена Шапиро. Мальчиков только трое. Гера нам очень нужен.

– Подержи, – она отдала ему свой портфель, убежала и минут через пять вернулась с Герой. Гера был ростом с Гошу, желтоволосый, в очках с тонкой позолоченной оправой. Для танцев Гера был немножко плотноват. «Но это ничего, — подумал Гоша, — погонять на репетиции – сбросит килограмма три». Они пожали друг другу руки.

– Хочешь в кружок?

– Надо посмотреть, – ответил Гера.

С первых же дней учёбы Гоша организовал танцевальный кружок. Он с десяти лет ходил во Дворец пионеров к замечательному педагогу Юрию Ивановичу Герцу, который руководил балетно-танцевальной студией. В своей памяти Гоша держал почти все танцы, которые ставил Юрий Иванович и в которых сам Гоша принимал участие: молдавский, румынский, венгерский, украинский, туркменский танцы, пионерская пляска. Для постановки в техникуме Гоша выбрал румынский танец.

Ребята нашли свободное помещение. Уединившись, Галя переоделась. Гера поудобнее устроился на стуле.

– Гера, сначала мы разогреваемся. Это называется экзерсис. Как правило, эти упражнения делаются у станка, но у нас вместо станка спинка стула. Галя, становись, держись крепче. Первая позиция. Раз, два, три, четыре. Ножки выворотнее, ещё выворотнее. Приседаем, приседаем. Поднимаемся. Встаём на носочки. Опускаемся, опускаемся. Ещё ниже. Достаточно. Поднимаемся, поднимаемся. На носочки. Тянемся вверх. Не падать. Опускаемся. В позицию. Вторая позиция. Повторяем всё тоже самое. Третья позиция. Батман. Ещё батман. Носочки тянем как можно сильнее. Хорошо. Разогрелись. Галя, надо будет побольше стоять у станка, чтобы убрать корявость. А то ноги, как утюги. А танец – это изящество. У Юрия Ивановича мы по сорок минут стояли у станка, разминались. Ну а теперь – к танцу. Мы разучиваем румынский танец, – сказал он Гере. – К Новому году будем показывать его на городском конкурсе. – Гера кивнул. – Галя, давай повторим то, что ты уже знаешь. Гера, там красивая румынская музыка, но мы пока под трам -парам.

– Я понимаю, – ответил Гера.

Галочка старательно протанцевала выученный урок.

– Неплохо, только активнее плечиком и тянуть носочки. А теперь вращение в прыжке на триста шестьдесят градусов. Смотри, как это делается. – Гоша подпрыгнул, сделав в воздухе полный поворот и приземлился, встав, как вкопанный.

– Ого! – воскликнула Галочка, захлопав в ладоши. – Интересно, у меня так получится?

– Попробуй. Я тебя подстрахую.

Галя попыталась повторить прыжок, у неё почти получилось, но приземлившись, не удержалась на ногах. Он крепко обхватил её за талию, не дав ей упасть. С минуту они стояли замерев. Он продолжал держать её за талию. Она, положив руки на его плечи, смотрела ему прямо в глаза. Взгляд её выражал нежность и абсолютное доверие, свойственное невинности. Дыхание её слегка участилось. Кровь бросилась Гоше в голову, сердце его отчаянно забилось. Пауза затянулась. Из этого состояния их вывел звук отодвигаемого стула.

– Я пойду, – сказал Гера.

Галочка и Гоша, оба зардевшись, попытались его остановить: «Гера, подожди… Да, Гера, куда ты? Не уходи!»

– Нет, я пошёл. Это не для меня. Румына из меня не получится, – он торопливо направился к выходу. По пути, ударившись боком о край стола, чертыхнулся и вышел.

– Он не обиделся? – спросил Гоша. Галочка пожала плечами.

Они продолжили репетицию и через час покинули стены техникума.

– Давай немного прогуляемся, – предложил Гоша. Она обрадованно согласилась. Они шли по улицам вечернего города. – Может, пойдём на площадь, посидим у фонтанов? Там такие красивые ивы.

– К сожалению, не могу, – ответила она, – мне надо домой помогать маме. Ты знаешь, Гоша, у моего папы ведь нет одной ноги.

– Как нет? – Гоша потрясённый, остановился.

– Папа воевал. Осколком ему повредило ногу. Её пришлось удалить. Он ходит на костылях. Но ты не думай. Он у меня очень добрый, очень умный.

– Да я не думаю… Ух, эта война! – Гоша представил себе Галиного папу, как он передвигается на костылях, и еле сдержал слёзы жалости.

Галочка улыбнулась: «Что с тобой?»

– Нет… ничего. – Они дошли до остановки автобуса.

– А вот и мой.

– Послезавтра у нас общая репетиция, — напомнил Гоша.

– Я помню.

– Ты придёшь?

– Обязательно, – она улыбнулась, прощально помахала рукой и автобус тронулся.

---

В первом парке, любимом ашхабадцами, было вечернее гуляние. Люди всех возрастов прогуливались по дорожкам парка, сидели на скамейках, вдыхая ароматы политых газонов. Играл духовой оркестр. На танцевальной площадке кружились пары, степенно прогуливались по дорожкам супружеские пары, со звонким смехом пробегали стайками молоденькие девушки, за ними шли молодые парни, стараясь не отстать и рассуждая о высоких материях. Девушки периодически через плечо оглядывались на них, потом перешёптывались, после чего раздавался взрыв смеха, явно обращённый в сторону молодых философов. Всё в парке было пропитано радостью, молодостью, казалось, что это то место, где зарождается любовь.

Гоша и Павлик постояли у решётки, отделявшей танцплощадку, посмотрели, как кружатся пары. Потом, прогулявшись по дорожкам парка, поднялись к ажурной беседке, сооружённой на небольшой горке, посидели в ней.

– Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю, – предложил Гоша.

Они подошли к стоявшей недалеко от входа в парк инвалидной коляске, в которой сидел сухощавый мужчина лет тридцати пяти, волосы его были с заметной проседью.

– Здравствуйте, дядя Коля! –поздоровался Гоша.

– Здравствуйте, молодые люди! – мужчина, улыбнулся, блеснув золотыми коронками.

– Познакомься, Павлик, друг моего папы.

– Да, это правда, – дядя Коля кивнул посеребрённой головой. – Мы с твоим папой крепко дружили.

Дядя Коля стал инвалидом во время землетрясения: на него обрушилась стена, повредив ему позвоночник, после чего у него отнялись ноги. Тем не менее, он женился: у него было двое детей. Дядя Коля зарабатывал тем, что предлагал желающим узнать свой вес: рядом с коляской стояли медицинские весы. Тут же находился прибор для измерения объёма лёгких: нужно было сделав глубокий вдох, с силой выдохнуть в какую-то трубку. У некоторых были такие могучие лёгкие, что стрелка на приборе зашкаливала. А ещё был силомер: можно было узнать силу своего удара, ударив деревянной колотушкой по какой-то пружине, отчего планка в виде боксёрской перчатки взлетала вверх по вертикальной шкале и останавливалась на какой-то цифре. Этот прибор особенно нравился парням. Некоторые, демонстрируя свою силу перед своими девушками, снимали пиджаки, закатывали рукава, словно перед боевой схваткой и с громким криком наносили удары по три-четыре-пять раз, после чего монеты сыпались в жестяную кружку дяди Коли.

– Дядя Коля, а вы с папой встречаетесь?

– В последнее время очень редко. Он такой занятой. Чаще вижу твою маму. Она любит ходить на работу пешком.

– А правда, что вы хорошо танцевали? Мама говорит, что вы были лучшим танцором на танцевальной площадке.

– Ну если твоя мама так считает… – дядя Коля засмеялся, – да, мы были охотники ещё те…

– Охотники? – переспросил Павлик. – А на какую дичь вы охотились?

– На какую?.. Да вот на эту, – кивнул дядя Коля на стайку девушек, которые проходили мимо с громким смехом. – Всё время смеются. Молодость. Мы же тоже тогда были молодые. Нам было по шестнадцать-семнадцать лет. Чуть постарше вас. Да, я по танцевальной площадке порхал, как мотылёк. Падеграс, кадриль, мазурка… сейчас таких танцев уже не танцуют. Правда, остались вальс и танго.

– А я знаю новый танец твист, – сказал Павлик, – он сейчас в моду входит.

– Ну это для вас. Мне его точно не станцевать.

– А папа тоже танцевал?

– Ну а как же? Он у тебя красивый папа, высокий. Любимец девушек. Тоже был мастер выделывать коленца, но я лучше. Он больше по части классической борьбы. Ну а ты, Гоша… ты познакомился с папой?

– Да нет ещё, – смущённо ответил Гоша, – как-то не получается.

– Нет… надо. Надо, – дядя Коля стал очень серьёзным. – Я, если с ним увижусь, обязательно про тебя расскажу. Какой у него большой красивый сын.

– Спасибо, дядя Коля. Мы пойдём погуляем.

– Давайте, давайте. Идите гуляйте. Молодость… – он повернулся к женщине, которая встала на весы.

Друзья пошли дальше прогуливаться по аллеям парка.

– Так что ж ты до сих пор с папой не познакомился? – удивился Павлик.

– Не знаю… У него другая семья. У него вроде было несколько жён. Мама рассказывала, что до неё он был женат на молоденькой. Она погибла во время землетрясения. Потом появился я. Они, почему-то, с мамой не поженились. Потом от другой женщины сын… я даже знаю, что его зовут Тофик. А сейчас у него другая семья, двое детей: девочка Светлана и мальчик… забыл, как зовут.

– Ладно, Гоха, не бери в голову… Пойдём покурим.

Они нашли укромную скамеечку, скрытую в зарослях кустарника, и закурили.

Продолжение следует