Каждый туркмен немножечко поэт

Дж. Гарагезова для «Хроники Туркменистана»

Мой земляк прямо с самолета потащил меня на заседание их поэтического клуба. Для меня не новость, он давно «страдал» стихами. Другое поразило. С таким трудом заработанные деньги на стройке московских небоскребов не послал, как обычно, домой в Ташауз, а собирался потратить, чтобы увидеть свое имя на российском поэтическом сборнике.

Все собравшиеся в маленькой комнатке тогда слушали переводы его стихов на русский, а я наблюдала, как лицо земляка то багровело, то он закрывал его руками, то хватал ими голову, но вдруг неожиданно поднял руку и немного сконфуженно сказал переводчице:

— Это не мои стихи…

Провожая меня, он увлеченно говорил о стихах, удивлялся тому, что четверостишья о судьбах его народа, перевели буквально, не поняв их смысл.

Они стали другими стихами, — сильно сокрушался молодой человек, а потом, успокоившись, резюмировал:

— Махтумкули в переводе лучших поэтов и то звучит по-русски, а что я хочу от районной поэтессы. Так этот наивный сельский парень из туркменской глубинки, ныне обычный трудяга, московский строитель с сердцем поэта прикоснулся к теме творчества, к которой я тоже небезучастна.

…Я не знаю, где творческое вдохновение чаще настигало Арсения Тарковского, когда приехал работать над предоставленными ему подстрочниками переводов бейтов Махтумкули, чтобы облечь их в русские поэтические строфы, в ледяной ли ванне ашхабадской гостиницы или прохладе Фирюзы, но знаю, он работал напряженно, как шахтер, выдавая «на гора» по сто строк в день.

Перевод стихов это очень трудное дело, совсем отличное от вдохновения поэта, когда он создает свои стихи. Переводчик же вынашивает чужие стихи в себе, они становятся и его произведениями. Он заново рождает их на другом языке, то есть в стихах уже два поэта. Три тысячи строк поэзии Махтумкули, переведенные Тарковским на русский язык, они нетленны. Переводы так отработаны, так отшлифованы, как может сделать только большой поэт. Впрочем, А. Тарковскому, мастеру поэтического слова, пришлось переводить и других среднеазиатских и кавказских поэтов. Но Туркмения, признавался поэт, поселилась в его душе. Из стихотворения Тарковского «Верблюд»:

«Привыкла верблюжья душа
К пустыне, тюкам и побоям.
А все-таки жизнь хороша,
И мы в ней чего-нибудь стоим…»

От творчества Махтумкули сохранилось около десяти тысяч бейтов, их переводили Ю. Гребнева. Ю. Валич, А. Старостина, Т. Стрешнева, Ю. Гордиенко, Т. Спендиарова. Однако прошли годы, и многим русскоязычным любителям поэзии, умеющим сравнивать, эти добротные строки уже тяжеловаты для слуха, …они, как будто, покрылись бронзой, несомненно, отражая неповторимый стиль стихосложения уходящей эпохи.

Махтумкули этот феномен непременного развития языка понимал. Потому арабо-персидская стихотворная ритмика мешала ему идти в ногу со временем. Он был одним из первых, кто начал писать на туркменском языке, чтобы быть доступным, чтобы легкими, но емкими по смыслу стихами проникать в душу его современников и их потомков, которым он завещал свое поэтическое наследие. Большинство его стихов, действительно, стали песнями, настолько слог был близок звучанию дутара, и они разлетелись по миру, а строфы стали крылатыми фразами. Махтумкули был, как мы назвали бы его, выразителем языка своей эпохи. И в наше время его стихи понятны каждому туркмену, хотя иногда и с помощью словарей. Причина, конечно, постоянно развивающийся туркменский язык.

У нас есть возможность увидеть два стихотворения великого туркменского поэта в ретроспективе, прочитать сначала подстрочники переводов оригиналов. Нечто подобное случайно оказалось у меня, когда собирала материалы о российском консуле Ф.А. Бакулине, о его дипломатической службе в Персии во второй половине 19 века. Оказалось, он посвятил много времени научным исследованиям иранских туркмен, их культуре и перевел стихотворения Махтумкули на русский, которые предлагаю вашему вниманию. Это настолько хорошая работа, что трудно их назвать просто подстрочниками. Очень деликатная работа. Бакулин смог сохранить дух и мысли поэта, ничего не отсекая, ничего не прибавляя от себя, боясь внести лишнее. И такой перевод имеет право на жизнь, хотя бы для научных работ, для проникновения в замыслы туркменского поэта, хотя бы потому, что дипломат Бакулин прекрасно владел современным ему туркменским языком 19 века. Орфография переводов сохранена.

Первое стихотворение

Если Иомуды и Гоклены соединятся друг с другом,
То войско их будет таковое, что ни начала, ни конца не будет видно.
У того, кто подвергнется их нападению, зубы во рту выскочат.
Путь и остановки сего войска не будут известны…..(место?)
Сокол, узнав о летящей вороне, ее поймает.
Страхом этого сокола будут объяты горы и камни.
Мертвые восстанут и соединятся с живыми, разбегутся львы, лисицы и волки
Войско будет состоять из 3000 нукеров с пиками
И 4000 тысяч с лопатами для разорения крепостей.
Двинься из степи Теке и Салор,
Чомуджи и казахи меж ними не будут заметны.
Если все народы Сунни, соединяясь меж собой, придут,
То крепости твои разорят, а сады развеют,
При бранном крике «хайда!» не устоит твой город Исфаган.
Какие-нибудь три или четыре деревни будут незаметно разорены.
Махтум-кули говорит; это мейдан Али.
Смотри, что сделали Омар и Осман.
Лошадиным дыханием заполнится небо и земля,
От Хорасана не останется и праха.

Перевод Ф. Бакулина
—
Махтумкули. Избранное. Москва: Художественная литература, 1983. стр. 268

ГДЕ ОКОНЧАНЬЕ, ГДЕ ИСТОК?

Судил йомудам и гокленам бог
Объединиться, чтоб с врагами биться,
Где окончанье рати, где исток,
Но ей в Дешти-Дахане не вместиться.
И ворон бьется с недругом своим,
Хоть будет недруг тот орлом степным.
Восстанет мертвый, чтоб помочь живым,
Чтобы с врагом в последний раз сразиться.
Идут пять тысяч копьеносцев в ряд,
Несут другие тысячи лопат,
Текинцам и салорам нет преград,
И в битве враг не сможет отличиться.
Идут под сенью праведных знамен
Все наши племена со всех сторон,
И крепости падут, и рухнет трон,
И покорится вражия столица.
Смотри, Фраги, ведут пророки в бой
Рать, где герой из воинов любой,
Коней дыханье даль покрыло мглой,
Под небом Хорасана пыль клубится.

Перевод Н. Гребнева
…
Оригинал стихотворения Махтумкули на туркменском

Magtymguly. Saýlanan eserler. Aşgabat: Türkmenistan. 1983, tom I. sah. 221.

Öňi-ardy bilinmez
Ýomut, gökleň täsip edip özünden,
Çekdi goşun, öňi-ardy bilinmez.
Sygmaý çykdy Deşti-Dahan düzünden
Ýörän ýoly, gonan ýurdy bilinmez.
Garga salsa, tugun bile depişer,
Haýbatyndan daglar-daşlar gapyşar,
Öli turup, dirilere ýapyşar,
Arslany, tilkisi, gurdy bilinmez.
Üç müň naýzabazy bardyr nökerden,
Tört müň pildary bar gala ýykardan,
Teke, salyr ýöriş etse ýokardan,
Duşmanyň namardy, merdi bilinmez.
Ähli sünni namys edip gelerler,
Gala ýykyp, bagyn berbat kylarlar,
Döw çekerler, Ispyhany alarlar,
Bu kentleriň üçi, dördi bilinmez.
Magtymguly, Alynyňdyr bu meýdan, –
Ne iş tutar, görüň, bu Omar, Osman,
At deminden doldy zemin-u asman,
Horasanyň häki-gerdi bilinmez.
………………………………
(Ещё один перевод от Ф.Бакулина:)

Наступило утро, и всадники собираются отовсюду.
Умная голова, хотя бы и отрезанная, все же пригодна (?).
Как скоро мусульманин обратится в бегство от двух не (верных?),
то его должно побить каменьями.
Храбрый вполне только тот, чье сердце имеет жалость.
Сердце храброго должно быть открытым…Сам же он должен быть человеком (умным).
В открытом поле будь труслив, как ворона;
Уместная добродетель необходима:
Храбрец должен идти в битву, как лев, и хитрить с врагом, как лисица.
Стоя лицом к врагу, пусть стоит твердо, как гора и разгоняет лошадь.
Пусть, что ни задумает молодой наездник, рано или поздно непременно приведет во исполнение.
Уместная хитрость есть храбрость, употребивший ее вовремя есть храбрец.
Наезднику нужна лошадь, которая в случае бегства могла бы ускакать, а разогнанная настигнуть каждого.
Он (наездник) должен, не страшась, бросаться в толпу неприятелей, как бы в глубину моря,
И во время битвы не останавливаться ни перед чем.
Он должен иметь двадцать пять или тридцать лет.
Пусть, подобно беркуту, распустившему крылья, носится повсюду.
Только бесчестный человек отказывается от себя и от своего сына (?).
Наездник разгоняет врагов, как волк стадо баранов.
Храброму нужен храбрый товарищ.
Махтум-кули говорит, что храбрые наездники должны носить на себе
Следы сабельных ударов,
Из синих кольчуг их хозяина должна литься красная кровь.
Всадник, как кабан, должен бросаться на врагов,
И, как медведь, вцепляться в них.

Перевод Ф. Бакулина

(Сравним теперь этот перевод с современным художественным переводом того же стиха: Махтумкули. Избранное. Москва. Художественная литература, 1983. стр. 287)

НУЖНА

Изворотливость мыслей, — чтоб конь был сыт,
Чтоб ни в чем не знать недостатка, — нужна,
Если брат твой от двух неверных сбежит,
Чтоб его огреть, дубинка нужна.
Малодушному подвиг не по плечу.
Надо в зоркости не уступать сычу.
Грудь, способная быть преградой мечу,
Чтоб держаться в седле не шатко, нужна.
У тигрицы учись совершать прыжок.
У лисицы учись метаться вбок.
Чтоб скакун не ленился, нужен ездок;
Чтоб работало стремя, пятка нужна.
На хорошем коне ускачешь от бед,
А вернешься — отыщешь вражеский след.
Удальцу за спиной вереница лет
Только в два или три десятка нужна.
Если волки в степи напали на скот,
Трус не станет пред ним открывать ворот.
Нам в товарище нужен верный оплот,
Как при скачке с орлом перчатка нужна.
Свой клинок, как кабаний клык, оголи,
Мстя врагам за собрата, Махтумкули!
Чтоб сменились их копья на костыли,
В битве чести медвежья хватка нужна.

Перевод М. Тарловского

А вот оригинал стихотворения на туркменском. (Magtymguly. Saýlanan eserler. Aşgabat: Türkmenistan. 1983, tom I. sah. 118.)

Başy gerekdir

Sypah bolup, ata çykan, her ýerden
Akly känden kesen başy gerekdir,
Bir musulman gaçsa iki käpirden,
Kellesine saňsar daşy gerekdir.

Не опубликованные в русском переводе начальные строки, кстати, есть в переводе Бакулина! Вот они:

(Наступило утро, и всадники собираются отовсюду.
Умная голова, хотя бы и отрезанная, все же пригодна (?).
Как скоро мусульманин обратится в бегство от двух не (верных?),
То его должно побить каменьями.)

Mert oldur ki, bolsa köňli rehimli,
Göwresi giň gerek, özi pähimli,
Giň ýerde garga deý bolsun wehimli,
Ýerinde hünäri, işi gerekdir.
Gaplaň kimin arlap girse meýdana,
Tilki kimin bazy berse her ýana,
Duranda gaýa dek durup merdana,
Alar ýerden at salyşy gerekdir.
Ýigidiň hyýaly bolsa serinde,
Çykar bir gün, çöküp galmaz garynda,
Hile hem bir batyrlykdyr ýerinde,
Ony başarmaga kişi gerekdir.
At gerek gaçarga, kowsa ýeterge,
Ýowny gorkudarga, tirik tutarga,
Meýdanda sangysyz köp iş bitirge,
Ýigrimi-otuzly ýaşy gerekdir.
Bürgüt guş dek ganatkakyp dügülden,
Muhan nesler geçer jandan, oguldan,
Gurt dek girip, goýun kimin dagyldan,
Är ýigidiň mert ýoldaşy gerekdir.
Magtymguly, goç ýigitler çapylyp,
Gök damardan gyrmyz ganlar sepilip,
At salanda, doňuz kimin topulyp,
Aýy kimin asylyşy gerekdir.

Эти два стихотворения особые. Махтумкули остро воспринимал происходящее в судьбе своего народа, поэтому тема междоусобных войн, подогреваемых извне – одна из центральных в его творчестве.

Поэт постоянно мечтал о прекращении вражды между туркменскими племенами и о крепком союзе против внешних врагов, которые поочередно разоряли туркменскую землю. Он жил в эпоху, когда мир решал свои большие и малые государственные проблемы только посредством войн. К сожалению, и сегодня довольно повзрослевшее человечество не может забыть этот устаревший способ решения международных проблем.

Но вернемся в эпоху Махтумкули. По народным преданиям, поэт сам несколько раз попадал в плен, в том числе и в Иран, где он провел много лет. Два брата Махтумкули, Мамед-Сапа и Абдулла, погибли в войне с кызылбашами — туркменами, воевавшими на стороне иранского шаха.

Они отправились с дипломатической миссией к независимому афганскому шаху Ахмед Дурри-Дуррану, но их внезапно атаковали иранцы. Кто именно, курды, турки, неизвестно точно. Очень печально, но отважные туркменские мужи пали от ярости нападавших. До последнего времени считалось, что никого из них не осталось в живых. Но недавно туркменский ученый, живущий в настоящее время в Америке профессор Юсуф Азмун, собиратель не только творчества его любимого Махтумкули, но и знаток истории этой эпохи, обнаружил, что живые все же остались. Потомки тех туркменских джигитов, вероятно, были пленены, а потом им пришлось остаться на чужбине. Это рассказал мне туркменский писатель Ак Вельсапар, тоже знаток творчества великого туркменского поэта, который убежден, что Фраги был не только великим поэтом, но и знатоком воинского дела и воином, как и все туркмены того времени. Он хорошо знал ремесло войны и потому мог давать советы молодым как воевать, чтобы победить.

Эпитет Фраги выбран им неслучайно: он отражает судьбу поэта, его неистребимую боль за свой народ, его страдания.

Интересно, советы, которые дает поэт землякам-воинам, присутствовали и в военной тактике туркменских джигитов, которые защищали свою землю уже в конце 19 века. Тогда русские генералы, особенно М.Скобелев, отмечали, что туркменские наездники появлялись внезапно и носились повсюду, как и советовал Фраги, подобно «беркуту, распустившему крылья», бросались в ряды русских войск, «как в глубину моря», «шли в битву, как львы, и хитрили с врагом, как лисицы», были очень осторожны, как «вороны в поле…» Несомненно, шедших с копьем или с саблей в смертельный бой туркменских воинов воодушевляли на победу и эти стихи великого поэта-пророка…

Есть ли возможность стереть паутину времен и наносы художественного перевода, чтобы открыть русским читателям того Махтумкули, который высоким смыслом своих поэтических строк возвышает душу любого туркмена? Ответ на поверхности. Надо заново перевести на русский язык стихи Махтумкули, и чтобы это сделал тот, кто отлично владеет и туркменским и русским, туркмен или тот, который ощущает себя туркменом.

Мы не объявляем конкурс на лучший перевод. Мы предоставляем страницы сайта, а каждый из Вас выберет лучшие опубликованные здесь переводы для сборника «Новое прикосновение к Махтумкули». Дерзайте и помните, что русский язык второй родной язык для нас уже много десятилетий, и еще, не забывайте, что каждый туркмен всегда немножечко поэт, как и тот земляк в Москве, которому не повезло с переводчиком.

Бог в помощь!

Дж. Гарагезова

Использованы материалы из «Известия Кавказского отделения Императорского русского географического общества 1872.т.1 №3, стр.105»