Дурсолтан Таганова о жизни в Турции, переезде в новую страну и планах на будущее

Кира Крамер

7 мая известная туркменская активистка Дурсолтан Таганова покинула Турцию, где на протяжении последних лет подвергалась риску депортации в Туркменистан за активную гражданскую позицию и правозащитную деятельность. На родине она была объявлена в розыск, а туркменские спецслужбы не раз обращались к турецким коллегам с просьбой вернуть Таганову в Туркменистан. Туркменская Инициатива по правам человека (ТИПЧ) содействовала переезду Дурсолтан в более безопасную страну. В интервью «Хронике Туркменистана» она рассказала, как ухудшалось ее положение в Турции, как проходил переезд, что представляет собой адаптация в новой стране и чем она планирует заниматься.  

Кратко напомним историю Дурсолтан (полный текст ее интервью ХТ от октября 2021 года доступен по ссылке). Дурсолтан Таганова родилась в 1991 году в одном из сел Лебапского велаята. В 19 лет вышла замуж. В 2011 году на заработки в Турцию улетел ее муж, а спустя три недели после его отъезда она родила сына. Когда ему было два месяца, она оставила его свекрови и поехала к мужу, чтобы вдвоем скорее заработать на свой дом. Однако в 2016 году пара развелась.

Из-за сложностей с обменом паспортов и опасением, что власти не выпустят ее обратно, она, как и тысячи ее соотечественников, не возвращалась в Туркменистан.

Свою первую акцию Дурсолтан провела в мае 2020 года. Она разместила в соцсетях видео, в котором рассказала, что хочет вернуться в Туркменистан, увидеть своего ребенка и не бояться, что ей запретят выехать обратно. Потом она вместе с другим неравнодушными мигрантами стала регулярно проводить различные акции и выступать в соцсетях.

Женщина неоднократно рисковала попасть в депортационные центры Стамбула, но каждый раз ей помогали адвокаты. В январе 2021 года она получила решение суда, согласно которому ее было запрещено депортировать в Туркменистан. А летом того же года Дурсолтан выдали документ, что она может легально находиться в Турции, пока ее не примет третья страна.

В марте 2023 года туркменские мигранты в Турции зарегистрировали правозащитную организацию «Hak Нukuga Daýanç» («Опора на права и закон»), руководителем которой была избрана Таганова.

— Как ваша жизнь складывалась в последние годы?

Дурсолтан Таганова: Мне было сложно. Я работала на фабрике, а также няней, но не бросала свою правозащитную деятельность. В августе 2022 года мы хотели через консульство передать письмо президенту Сердару Бердымухамедову, в котором жаловались на очереди у консульства, невозможность обменять паспорта и другие проблемы мигрантов. В нашем послании мы просили увеличить штат консульства, чтобы нам быстрее меняли паспорта. Туда мы пошли с адвокатами и турецкими правозащитниками. Сотрудники консульства нас избили и вызвали полицию. После инцидента мы подали заявления в полицию. Жалобу подали и сотрудники консульства Туркменистана, однако ее турецкая прокуратура отклонила.

В 2022 году консульство Туркменистана направило заявление в турецкую прокуратуру, в котором было сказано, что мы угрожаем его сотрудникам. Дело в том, что тогда активист Фархат Мейманкулыев записал видео, в котором ругал наше консульство. По неизвестным для меня причинам, в заявлении дипломатов была указана я и другие активисты. В мае 2023 года Фархата депортировали, а меня несколько раз вызывали в участок. Туда я всегда приезжала с адвокатом. Я никогда не ругала наше консульство, поэтому у полиции ничего на меня не было и меня всегда отпускали.

— Что случилось с вашей организацией «Опора на права и закон»?

— Мы проработали полгода. Дело в том, что по законам Турции, для ее открытия нам надо было собрать девять человек. Однако в течение полугода штат должен быть увеличен до 16 человек. Столько человек мы уже не смогли найти. Более того, некоторых наших членов начали преследовать турецкие службы безопасности. Их вызывали в участок, где их уже ждали люди в гражданском, спрашивали, с кем мы сотрудничаем, что планируем делать. Люди стали бояться работать. Кроме того, в Туркменистане начали запугивать их родственников. В итоге мы закрыли наше НПО.

Но полгода мы консультировали людей, связывались с родственниками мигрантов, которые находились в депортационных центрах, делали эфиры с адвокатами и рассказывали про права граждан в Турции.

— Правда ли, что несмотря на запрет на вашу депортацию на родину, вы несколько раз были под угрозой?

— Да, в начале октября 2024 года мне позвонили с незнакомого номера и сказали, что меня ждут в полиции. Я позвонила в участок, но там это опровергли. Я сообщила об этом адвокату.

Через несколько дней, 6 октября около 11 вечера ко мне в квартиру постучали полицейские. Один из них заявил, что мне присвоен код G87, означающий, что я представляю угрозу национальной безопасности Турции, поэтому меня доставят в полицейский участок, а затем отправят в депортационный центр. В компьютерной базе участка долго искали код G87, но его не было. Зато нашли документы, что я состою в списках Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев. Затем подъехал мой адвокат, и так как оснований для моего задержания не было, я вернулась домой.

Турецкие власти игнорировали мой статус; они искали любой предлог для отправки меня в депортационный лагерь.

— Как на мигрантах сказалось введение визового режима в сентябре 2022 года?

— Стало намного меньше нелегалов. С того времени и до сих пор полиция каждый день проводит облавы и проверяет документы мигрантов. Особенно достается нашим. Я знаю, что и в женских, и в мужских депортационных лагерях по количеству туркмены находятся на первом месте.

Тем не менее, мигрантов не стало сильно меньше. Люди используют любые способы, чтобы добраться в Турцию. Одни получают студенческие визы, причем известны случаю, когда «студентам» по 40 и 50 лет. Другие приезжают по туристическим визам и остаются работать.

— Как вы уезжали из Турции?

— Напомню, что у меня был статус беженца – это означает, что пока третья страна не примет меня, я буду жить в Турции. Людей, которым угрожает депортация, быстрее переселяют. Я регулярно звонила сотруднику Управления ООН по делам беженцев в Анкаре и рассказывала про все звонки, угрозы, приводы в участок. Через некоторое время меня пригласили на интервью, где я рассказала о своей ситуации

В марте этого года мне сообщили, что есть программа, по которой в Канаде принимают правозащитников. Я согласилась принять в ней участие. Потом меня вызвали в Анкару, где в Посольстве Канады со мной провели интервью и пообещали помочь. Через месяц, 9 апреля, мне сказали, что готов мой временный канадский паспорт с визой и на 8 мая запланирован вылет.

Но до этого я должна была пойти в Миграционную службу Турции и получить документ, что мне разрешено покинуть страну. Этот документ мне дали, а также поставили запрет на въезд в страну на три года. Еще в аэропорту у меня забрали документ о статусе беженца.

— Что вы чувствовали?

— Мне было очень страшно. В это же время двух активистов забрали в депортационные центры. Мне тоже звонили с угрозами, что меня скоро заберут туда и отправят на родину. Я ночью не могла нормально спать, боялась каждого шороха в подъезде.

Выдохнула я, только когда самолет взлетел. В Канаду я летела через Франкфурт. Со мной летели и другие беженцы, среди которых были семьи с детьми (по соображениям безопасности мы не называем город, в котором живет Дурсолтан Таганова, — прим.ХТ).

Меня встретили в Канаде. Вначале я жила в отеле, потом мне нашли квартиру. Я также прохожу курсы по адаптации. Дальше у меня будут курсы английского, и я буду искать работу.

— Какие у вас впечатления от страны?

— Здесь очень простые люди, всегда готовы помочь. Даже в аэропорту с тобой разговаривают дружелюбно.

Мне дали деньги на мебель, на продукты и даже на одежду. Когда мне нашли квартиру, вместе с социальным работником мы выбрали мебель и обставили ее. Здесь есть и другие беженцы: русскоязычные, тюркоязычные, мы общаемся. Кроме того, я купила себе велосипед и изучаю окрестности.  

— Чувствует ли вы себя теперь в безопасности?

— Да, но раз в неделю я хожу к психологу. И она также задавала вопрос, смогла ли я победить страх. Оказывается, за все эти годы я получила огромные психологические травмы.

Сейчас мне надо сосредоточиться на изучении языка. Я также хочу поступить в колледж, а затем отучиться на журналиста, так как эта профессия поможет мне с активизмом и правозащитой.

Я по-прежнему переживаю за других активистов, хочу им помочь, но пока не знаю как. Написала всем активистам, что надо делать. Некоторые ждут судебных процессов. Я также разговариваю с теми, кто находится в депортационных лагерях. В любом случае, я на связи с мигрантами и не брошу свою правозащитную деятельность.