Посол РФ в Туркменистане рассказал о взаиморасчете в нацвалютах, газовой конкуренции и уважении нейтралитета

Посол России в Туркменистане Александр Блохин дал большое интервью российскому ТАСС, представительство которого открылось в Ашхабаде в августе. С того времени информагентство регулярно публикует проправительственные материалы о Туркменистане.

Российский посол известен своими высказываниями в поддержку правительства Туркменистана. В 2020 году он поддержал позицию Ашхабада заявив, что коронавируса в Туркменистане нет и это заметно «по косвенным признакам». По словам посла, при наличии в стране зараженных, информация об этом немедленно появилась бы «на Текинке или на Русском базаре», но этого нет. Через месяц после этого российское посольство и консульство приостановили прием посетителей «в связи с профилактикой распространения сезонных респираторных заболеваний». В это же время супруга одного из российских дипломатов опубликовала в социальных сетях пост, рассказав о смертях от COVID-19, от которого «здесь не лечат».

Также Блохин утверждал, что в Туркменистане нет дефицита продуктов. «Достаточно просто по магазинам посмотреть, товары все есть на полках. <…> А то, что некоторые СМИ пишут, мол в Туркменистане чуть ли не голод, это глупости, этого просто нет», – заявил российский дипломат.

На этот раз полпред РФ рассказал о стратегическом российско-туркменском сотрудничестве, о конкуренции на газовом рынке, оправдал визовый режим и сообщил о проблемах перевода взаимных расчетов на нацвалюты.

«Хроника Туркменистана» приводит краткие тезисы из интервью, но рекомендует прочесть его полностью по ссылке.

• Сегодня российско-туркменские отношения, находятся на пике своего развития. Главным документом является соглашение о стратегическом партнерстве, которое было подписано во время визита президента РФ Владимира Путина в 2017 году.

• Первый визит нового президента Сердара Бердымухамедова в Россию с политической точки зрения является очень важным, потому что определяет государственные приоритеты.

• У нас визовый режим из стран СНГ только с Туркменистаном. У Туркменистана визовый режим со всеми государствами мира. Это его суверенное право. Я могу понять Туркменистан: они уделяют большое значение вопросам безопасности, поэтому контроль на границе дает дополнительные возможности предотвратить переток террористов.

• Если в каких-то вопросах Туркменистан считает, что эти вопросы не корреспондируются с их нейтральным статусом, мы никогда не давили, потому что с уважением относимся к позиции Туркменистана. Поэтому и туркмены с пониманием относятся к интересам России, и там, где это не противоречит нейтральному статусу, они нас всегда поддерживают.

• Мы фиксируем товарооборот между Туркменистаном и РФ без учета газа, потому что газ имеет достаточно большие объемы и на этом фоне теряется структура товарооборота.

• Российский экспорт всегда преобладал над туркменским: в 2021 году из РФ было экспортировано товаров на сумму $725 млн, из Туркменистана — на $140 млн. За пять месяцев 2022 года экспорт из РФ — $197 млн (+10%), из Туркменистана — $81 млн (+27%). То есть растет и то и другое, но экспортные возможности Туркменистана развиваются активнее, чем РФ. Cельскохозяйственный экспорт Туркменистана возрос примерно на 30%.

• В этом году есть проблемы с взаиморасчетами, чисто технические проблемы, связанные с санкциями, но мы находим решения. Есть возможности торговать в национальных валютах.

• Если переходить на нацвалюты с учетом преобладания российского экспорта, будет дисбаланс между рублями и манатами. Поэтому здесь с завтрашнего дня взять и перейти просто так не получится. Должна быть более сложная схема. И финансисты обеих сторон работают, у нас есть договоренность работать по этим вопросам.

• [Говоря о газе] Мы не конкуренты. У нас разные рынки сбыта. У нас главным потребителем всегда была Европа, но сейчас — по сегодняшним событиям, очевидным для всех, — европейский рынок сокращается. Мы поставляем газ в Китай, Туркменистан тоже это делает. А Китай — это мощный потребитель энергоресурсов, и здесь я не думаю, что у нас будет конкуренция, потому что в Китае поставлена задача переходить на более экологически чистую энергетику, уходить от угля. Поэтому я думаю, что здесь у нас не будет больших проблем и трений с поставками газа.

• Россия частично покупает газ у Туркменистана. Это выгодно и нам, и Туркменистану тоже. В прошлом году «Газпром» купил около 10 млрд кубометров газа в Туркменистане. В этом году, наверное, будет несколько меньше, потому что Туркменистан активно развивает у себя газохимическое производство.

• Мы готовы сотрудничать между странами, в том числе по строительству нефтехимических и газохимических предприятий. Но все равно выбор остается за Туркменистаном по целому ряду причин, в том числе и по финансовым условиям. В основном используют здесь южнокорейские, японские технологии. Они, как мне представляется, делают более интересные предложения — выбор за Туркменистаном. Здесь ничего обидного нет. Мы, например, готовы были заниматься реконструкцией «Марыазота», вели переговоры. Но пока они продолжаются, не могу сказать, во что выльются.

В июле «Туркменхимия» и узбекский «Узкимёсаноат» заключили рамочное соглашение по проекту проведения ремонтно-восстановительных работ и частичной модернизации «Maryazot».

• Отличие внешней политики России вообще и в Туркменистане в частности заключается в том, что мы не пытаемся, в отличие от, скажем, американцев, насильно кого-то «обратить в свою веру», насильно заставлять кого-то делать те или иные экономические или политические шаги. Мы не призываем Туркменистан, скажем, вступать в ОДКБ, если это противоречит его нейтральному статусу.

• Туркменистан проявляет интерес к ЕАЭС. Если это выгодно Ашхабаду — мы готовы ему помочь; если руководство страны посчитает, что невыгодно или нецелесообразно, или противоречит нейтральному статусу — мы всегда с пониманием к этому относимся.

• Нейтралитет работает не только в отношении РФ, но и в отношении других стран. Это была очень неплохая идея для такой страны, как Туркменистан. Нам это не мешает нисколько.