Геоктепинская битва и Индийский синдром

12 января день, когда ранее поминали погибших в Геоктепинском сражении 1881 года. В октябре прошлого года был установлен единый день памяти — 6 октября, посвященный погибшим в Геоктепинской битве, на фронтах Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, и других сражениях за Родину, а также жертвам Ашхабадского землетрясения 1948 года.

При всем уважении к памяти жертв стихии — Ашхабадского землетрясения — нам кажется, что такой датой должно быть либо 12 января, либо 9 мая.

Как бы то ни было, сегодня вспоминаем о событиях 1881 года.
**
Дню памяти о трагическом событии в истории Туркменистана и как постскриптум на открытие памятника русскому генералу М.Д.Скобелеву в Москве, и как отклик на важные современные события…

Во всех учебниках истории пишут, у Михаила Скобелева было еще одно имя —«Белый генерал». Туркмены же звали его «Кровавые глаза». Да, освободителя славян любили за Дунаем, но в Средней Азии помнили, как Михаил Скобелев подверг Наманган жестокой бомбардировке, попросту сжёг его. Затем с отрядом в 2800 человек двинулся на Андижан, обстрелял город из пушек, около 20 тысяч человек погибли под завалами зданий. Сжёг, убивал не братьев-славян, а каких-то непонятных азиатов. Российская империя основывалась в своих военных захватах на своем этническом превосходстве. Непременно хочу отметить, что жестокая расправа с мирным населением Азии все же возмущала некоторых сослуживцев жестокого генерала.
О царском времени в Закаспии еще долго напоминали названия улиц. В Ашхабаде: Козелковская улица, Лемкуловская, Скобелевская площадь, поселок Ванновского. Русские фамилии будоражили, как «Прощание славянки», которую играл духовой оркестр на демонстрациях. Маргеланская, Андижанская, Кокандская, Хивинская, Бухарская – азиатская география улиц моего детства. Оказалось, что в честь завоеванных городов… Мои любимые русские! Они убивали! Мне уже было не до «Славянки».
Время помогло осмыслить причины, почему имперской армии необходим был такой стремительный и жестокий захват ахалских земель.

Советские историки камуфлировали такую поспешность вторжения русских на азиатские земли «добровольностью» вхождения туркменских племен в состав российской державы. Даже огромный камень в честь этого события поставили в центре Ашхабада. Они-то напридумывали с три короба о благородных интересах империи, наводя глянец на прошлые грехи. Русский царь, дескать, хотел искренне помочь некоторым экономически слабым туркменским племенам. А просили-то лишь самая малость, самые беспомощные.

Про них рассказал очевидец Э. О”Донован. (Правдой это было или только легендой британского шпиона, кто теперь скажет, но, может, это был, действительно, наш брат, вездесущий журналист, который рассказывал о себе так: направлялся в Тибет, но по дороге узнал о предстоящей экспедиции русских войск в страну туркмен, неизвестную европейцам, и увлекся. В путевых заметках он раскрыл панораму жизни туркмен конца XIX столетия). Журналист зафиксировал, как российский генерал И.П.Лазарев сходил на берег. «Генерал был встречен несколькими десятками старейшин-йомудов. Выстроившись на оконечности пирса, они предложили ему лепешку хлеба, тарелку соли и большую свежую рыбу. Тем временем пушки в маленьком редуте, примыкающем к лагерю, палили салют… Генерал произнес короткую и выразительную речь, сказав, что прибыл как друг, и тут же выразил надежду, что каспийцы не будут возражать против марша через их земли, и более или менее смутно намекнул, что настоящая цель экспедиции касается пункта, лежащего далеко за пределами их границ». Это из книги «Путешествия и приключения к востоку от Каспия в 1879-80-81 годах, включая пятимесячное пребывание среди текинцев Мерва». (В двух томах. Лондон 1882. Перевод с английского Б. Каменковича).

Советские защитники колонизации наворотили в своих опусах совсем неудобоваримое для здоровых мозгов. Они писали, что у русских тогда исключительно было только одно желание умиротворить наш край. Даже такое: империя отозвалась на зов персов, которые, бедные, не могли сами справиться с текинцами-аламанщиками. Все это так важно было империи, которая еще сама не очухалась от тяжелой и продолжительной войны? Русско-турецкая война 1877-1878 годов привела финансы империи к катастрофическому расстройству, при этом – разгул террора «Народной воли», покушения на сановников и настоящая охота на Александра II.

На самом деле, Россия стремилась как можно быстрее, то есть раньше Великобритании, приобрести богатства Индии. Механизм этой бойни закрутил еще Петр Первый, когда вернулся из-за границы. Вернулся совсем другим, весьма охочим до перемен и не только на российской земле. Прорубая окно в просвещенную Европу, стал подумывать еще и об окне на Индийский субконтинент. Да нет, о большой двери. Морем до Индии трудно добраться. А вот сухопутный путь через Азию к Индии для новой России был бы удобен. Царь Петр понимал, что без Хивы, перевалочной станции на индийском маршруте, не обойтись. А тут случай хороший представился. Из степей Мангышлака до Невы добрался Ходжанепес, из тех туркмен, которые уже давно жили вдали исконных земель и привыкли пользоваться русским покровительством. Ходок открыл царю секрет, что злые хивинцы имеют богатые запасы песочного золота, а от русских скрывают, изменили даже русло Амударьи. Царь тут же вспомнил, лет тринадцать назад хивинский посол передавал просьбу хана принять в русское подданство. И придумал царь снарядить посольство к хивинскому хану. Начальником выбрал близкого человека из Кабарды, капитана лейб-гвардии Преображенского полка князя Александра Бековича-Черкасского. По высочайшему повелению на седьмой неделе после пасхи этот потомок ордынцев поднял собранный под Гурьевом отряд в три тысячи всадников, скорее похожий на большой караван, и под прикрытием солдат, пополз по ковыльной степи медленно и с опаской. Но хивинского хана успели настроить против русского посла с армией. Как рассказывал выживший участник похода, знатные хивинские люди целовали Коран, что с русскими ничего не случится, но князя и его людей обезоружили и связали. Головы российских посланцев, как и положено, выставили у ворот Хивы. Известно, что перед началом движения в Хиву посланец Петра высадил некоторую часть казаков на Каспийском полуострове. От первопроходцев, сподвижников Петра Первого в России осталась поговорка «Погиб, как Бекович», а у прикаспийских рыбаков до сих пор «бекович» — синоним слова «маяк». Сохранился постамент «Роза ветров» на расплескавшемся поселке Гызылсу, братская могила, захоронение косточек, оставшихся от большого отряда русских аргонавтов, ушедших, как и те древние греки в дальние страны за золотым руном.

Очередная попытка силой оружия проложить путь в Индию случилась в самом начале XIX века. По предложению Павла I удар по английским интересам в Индии планировалось нанести силами совместного французско-русского войска, которое должно было переправиться в Астрабад (Горган) на южном берегу Каспия и оттуда через Персию двинуться на покорение Индии. Военный проект отдал концы после убийства императора. Наполеон был уверен, что за этим убийством стояли англичане. Могло быть и такое. Продолжалась захватывающая «холодная» война двух империй. Британия боялась российского вторжения в Индию, главный оплот ее богатства, понимала, что если русские одержат верх, то они завоюют и мировое господство, как завещал неистовый царь Петр. В Петербурге, действительно, военная тема всплывала постоянно, и потому, когда Британия, установив фактический контроль над Афганистаном, уже с аппетитом смотрела на соседние земли Закаспия, Россия заторопилась в Азию.

В конце 60-х годов позапрошлого века Империя опять сосредоточила огромные войска на берегу Каспия. Все так же сильно была натянута пружина давнего петровского прожекта. У русских на этот раз все пошло как по маслу. Построили УФРА – укрепленный форт русской армии. Потом на берегу тихой бухты соорудили толстостенную «бастилию» с вмурованными в первый этаж амбразурами для пушек. Не сразу, постепенно, жители прикаспийской земли, которые были не в состоянии сами защитить себя от натиска соседей-персов: йомуды, гоклены, чаудоры, встали под российскую крышу. Был образован Закаспийский военный отдел. В отличие от Америки, захватчики не загнали туземцев в резервацию. Однако «белые» стали хозяевами их земли. Любая монархическая держава стремится захватывать, как спрут, все больше и больше чужих земель, порабощая местное население. Даже, если там соленая вода, непригодная для питья, цинга, мириады мух днем, комары и москиты ночью, страшная жара, ветра, продувающие раскаленную долину.
Иностранный журналист как раз был там и все наблюдал: «Раз я слышал, как пехотный офицер кричал одному из своих товарищей-новобранцев: «Лучше бы меня десять раз сослали в Сибирь, чем служить здесь». Действительно, если бы не имелись в виду какие-то иные цели, трудно представить себе, зачем тратить так расточительно жизнь и золото для обеспечения владения столь отвратительным диким местом». Хива, вслед за Кокандом и Бухарой, покорилась России.

Хивинский хан признал себя «покорным слугой» русского царя, освободил невольников и уступил земли на правом берегу Амударьи – Россия отмстила за князя. Все? Но этого мало, надо было по Петрову плану идти вперед. Мешали туркмены из племени «теке», те, которые не привыкли просить о помощи. Отчаянные рубаки, конечно же, могли своей независимостью пошатнуть имперскую власть, только недавно установленную в азиатском регионе. Именно в этом одна из истинных причин военного усердия русских по избавлению от «несносных» текинцев. Военные провели разведку местности, дошли до Бами, а это в самой глубине ахалских степей, и поняли, что русским с оружием там совсем не рады, и опять вернулись к морю в Чекишляр и Чат, базу операций экспедиционного корпуса, призванного под ружье против ахалцев.

Была еще одна интрига, которая подпитывала остроту ненависти к местным «кентаврам» у российских армейцев. Не в пример советским идеологам, имперские офицеры знали и не скрывали, что туркмены и турки едины в этногенезе, и даже сравнивали: «У нынешних турок есть за Каспием бедные родичи, которых называют туркменами. Между турками и туркменами большая разница: турки народ мирный, добрый; туркмены народ воинственный, склонный к грабежам и разбоям; турки давно живут как народ оседлый; между туркменами еще много живут кочевниками, которые со своими стадами переходят с места на место, укрываясь от дождя в кибитках». Так было писано в сборнике «Завоевание Туркестана», изданном в 1902 году участником войны К.К.Абаза. Мысли вслух. Может быть, стремление непременно завоевать текинцев – это еще и продолжение политики самодержавия против Османской империи?

Были, конечно, и другие сопутствующие причины появления русских в тех краях. Как писали 1870 году «Туркестанские ведомости», а это голос Российской империи в Ташкенте: «… русская торговля, имея в своем исключительном распоряжении единственно-удобный и дешевый путь в Среднюю Азию через Красноводск, находится в более благоприятном расположении…». В тон и сообщение очевидца О”Донована. Сообразительный иностранец сразу понял, что: «…экспедиция имела другую важную цель, а именно – способствовать внедрению российских бумажных денег как международной валюты…Предполагалось, в результате успешного исхода экспедиции, силой ввести здесь бумажный русский рубль». У империи все получилось. В Красноводске закрепились сначала русские, а на запах их денег быстро появились персы, армяне, татары. Рынок быстро набирал обороты. Вывозились в огромных количествах соль, лисий мех, знаменитые ахалтекинцы, вязига, рыба, икра.

В 1873 году империя поделила с Британией сферы влияния и по заключенному соглашению исконная территория расселения и кочевок туркмен вошла в состав сферы интересов и влияния России. Империя начала межеваться с Персией. Земли Туркменсахры (туркменской степи) – вольницы с городами Гурген, Бендер-Туркмен, Гумбет отошли Ирану, и на бугре Актепе поставили первый пограничный столб. Даже, когда почти вся планета ощетинилась частоколом меж странами, многие народы Азии избегали жестко фиксированных границ, что связано с их кочевым образом жизни и неприятием всяких регламентирующих установок. У туркмен сохранилась сакральная память о далеком прошлом, когда континент был для всех единой землей. Азиаты-то жили под честное слово. Здесь моя земля и здесь… тоже моя, а во-о-н там твоя. И все помнили, куда указывал сердар. Помнили и …постоянно нарушали договоры.

Генерал-майор Н.П.Ломакин торопился, опасаясь, что вместо него командовать войсками назначат другого генерала, а потому пренебрег необходимой подготовкой. Выслушав молебен и напутственные слова батюшки: «Мы идем на святое дело…» отряды первой военной экспедиции двинулись на восток от Каспия, на берегу которого уже братья Нобель добывали нефть. Уходили в беспредельную степь, где не было плодородной земли, не было, как уже выяснилось, и золота, обещанного Ходжанепесом, а о туркменском газе тогда никто ведал. Но все знали, что идут не напрасно. Солдаты в холщовых рубашках, в голубых походных брюках из миткаля, в кепи с накидкой на плечи. Они налегке шагали быстро – сто шагов в минуту. Сначала было хорошо идти. Верблюды еще были сильны, вьюки пригнаны ловко, не было пыльной вьюги. Ночами уставшие животные щипали скудную траву, а служивые на бивуаке, как обычно, разжигали несколько костров для приготовления неизменного чая, без которого ни один человек, будь то местный житель или пришелец русский не выдержит путешествия в пустыне. А потом, расположившись под открытом небом, даже генерал Ломакин – на куске войлока, наслаждались вечерним бризом и тишиной, ощущая необъятность просторов новой земли, которую, они, конечно же, постараются сделать своей. Оптимизм питали результаты другой, и тоже направленной царем Петром, экспедиции. Прииртышье и Алтай стали владениями России. От колодца к колодцу, от них, как от станций, отсчитывался путь в этих краях, войска стремились к Ахалу, к раздолью племени «теке». Но путь, который ныне поезд проходит за несколько часов, армия прошагала за три месяца. Началась жара, трудно доставалась вода, и такого качества, которую мог вынести только организм жителя пустыни. Да притом обозленные ахалцы постоянно партизанили.

На моем веку уже сколько раз правители заставляли своих воинов браться за оружие только потому, что другие люди хотели жить по-иному, чем они. Так было и в тот раз. Туркмены не сразу бросились в бой. После распада сельджукского государства – великого прошлого туркмен, каждое племя кочевников само управляло своими делами. Но спорные вопросы, особенно в трудные времена, привыкли решать на маслахате – совете старейшин. На этот раз причина была очень важная. Русские идут с запада, чтобы захватить Ахал! В Геоктепе собрались влиятельные текинские ханы. Отважный воин, политик с ясной головой и лихой аламанщик, то есть участник набегов с целью грабежа и захвата пленников, Дыкма-сердар нервно хлестал камчой свою ногу в старом сапоге, он сильно переживал от того, что большинство старейшин ратовали за сопротивление.

Войска с ходу попытались взять штурмом стены «Голубой крепости», возведенные под руководством Бердымурад-хана за то время, пока русские к ней пешком добирались. Его отец Нурберды-хан успел привести шесть тысяч воинов из Мерва, где тоже жили текинцы. Пришли, объединившись, джигиты других племен. Однако вооружение защитников было несопоставимым. Против батареи конно-казачьей артиллерии, ракетной сотни, артиллерийской бригады, батареи горных орудий туркмены выставили пушку, стреляющую каменными ядрами, которую они захватили в бою с персами. Однако защитники не только не дрогнули на стенах, но и сделали вылазку, чтобы окружить штурмующих. И тогда в русских рядах началась паника. Раздались крики «Назад! Из-за паники имперские войска кинулись прямо на свои же орудия. Когда же дело дошло до рукопашной, царские войска дрогнули и отступили, наутро начали отходить опять к Гызиларвату. А текинцы у подножья Денгильдепе похоронили своих воинов. Погибли в этом бою лучшие: Карабатыр, прославленный своей силой и Амангельды-гонебек, который был еще и знаменитым бахши-музыкантом, Халмамед-аталык, уважаемый человек исполнял и посольскую миссию при Хивинском хане, смелый Оразмамед-хан и Бердымурад-хан – старший сын Нурберды-хана. Тогда тот вождь текинцев поклялся, что ни одного русского не оставит живым. А кто бы таким непрошенным гостям хлеб-соль подносил? Дыкма-сердар без особого избрания, как-то само собой стал во главе свободолюбивого племени. Русские генералы уверяли императора, что текинцам был внушен страх, и теперь они будут вести себя тихо и быстро покорятся. Но джигиты, наоборот, почувствовали свою силу, а покоренные народы Центральной Азии подняли голову. Текинцы стали появляться на базарах Хивы и Бухары, хвастали победой и показывали трофейное оружие. Хивинскому хану поднесли несколько ружей и пистолеты: «Берите, у нас много будет». На всех базарах толковали, что, если русские вторично нападут, то текинцы непременно их победят и всех освободят от русских. Но вот в чем штука, джигиты сами не понимали, в чем сила и могущество русских. Они думали, что в царстве «Ак падишаха», то есть Белого падишаха, всегда снежная зима, и потому русские пробиваются все дальше и дальше на юг к ним, где тепло.

От неудачи первой экспедиции царь и военные верхи России были в негодовании. Против текинцев направили генерал-адъютанта М.Д.Скобелева. Говорили, что героя, любимца всех славянских народов и важную фигуру на российском военном поле, отослали подальше от трона. Нестыковочка! Поручил-то решать российские проблемы в Закаспии лично сам император. Идея Петра, пожелавшего захватить субконтинент, захватила и Александра II, хотя Индия уже стала Британской, и англичане начали от Инда уже строить железную дорогу. Ферзя, к которому император относился настороженно, даже с подозрением и в которого поверил только после Плевны, Шипки, Шеинова, ставил ради многих стратегических целей. Государь был озабочен последствиями ломакинского поражения, желал быстрее восстановить международный авторитет Российской армии, помешать английскому вторжению на «их» территорию, при этом расширить пределы, завершить хозяйственные дела, так необходимые для восстановления сил державы. И еще понравился план стратега Скобелева, который предлагал быстро завоевать текинцев, а не идти к цели миролюбиво, более гуманно, как предлагали другие генералы: продвигаться медленно, целых четыре года, постепенно закрепляясь на освоенной территории.

Многие историки пишут, что Скобелев слишком крупная фигура для такого плевого дела, как придавить горстку «халатников». Не скажите так о текинцах. Им смелым и лихим наездникам не было равных соперников во всей Азии. Сросшиеся с крупами их быстрых, подобных ветру, лошадей, обладали кентаврской силой. За их скакунов платили золотом, равным их весу, а серебром подковывали. И до сих пор меж правителей мира нет ценней подарка, чем ахалтекинец, выращенный, конечно же, в предгорьях Копетдага. Скобелев в ультиматуме, посланном текинцам, требовал покорности, выдачи всех старинных грамот текинского племени и… племенных жеребцов. На новом памятнике в Москве царский полководец верхом на прекрасном ахалтекинце.

Скобелев, профессионал, но это был первый поход под непосредственным его руководством, и генерал, чтобы оправдать царское внимание к его персоне, должен был выложиться и любым способом оправдать доверие. Конечно, он не считал войну с текинским племенем легким делом. Он помнил, как перед хивинским походом напали текинцы на отряд, где он был еще капитаном, и один из них в суматохе успел накинуть на его шею аркан. Плохо пришлось бы, если бы казак меткой пулей не положил смельчака на месте. На ахалских текинцев, которых было чуть более 40 тысяч семейств, Скобелев наступал с опытной, хорошо обученной и вооруженной армией. Российские солдаты и, особенно, офицеры, безусловно, хотели войны. Как иначе могли выдвинуться в этой глуши, только одним способом — проявить доблесть в бою, заработать «егория». Командующий войсками второй экспедиции и не думал о шансе на свободу для текинцев, с первого дня на туркменской земле начав тщательную подготовку к предстоящим военным действиям. Он поставил целью, чтобы на каждую тысячу его солдат приходилось 10–12 орудий. Ему это удалось. Даже у текинцев учился ходить по пустыне, как это умеют они, без ориентиров, мимо известных всем источников воды, чтобы напасть, откуда не ждали. Он стремился знать в деталях, как лучшим способом вести траншейные и минные работы, пробивать бреши в глинобитных стенах. Снабжение войск провиантом и обмундированием было предусмотрено по высшему разряду. Непременно, что бы у каждого были сосуды с водой, обтянутые войлоком, и новинка – консервы. Все скапливалось на складах Бами, исходной позиции наступления.

Текинцы уже успели поднять до нужной высоты стены своей глиняной крепости, хотя та так и не стала мощным форпостом, а лишь двойными стенами, внутрь которых джигиты накидали грунт и утоптали его своими же ногами. Русские называли такие крепости горшками. В таком «горшке» к сражению с армией Скобелева собрались текинцы с семьями, домашними животными, со всем своими скарбом, обживая землянки и наспех сделанные кибитки. К бою готовили всё ту же допотопную пушку. Очень мало было огнестрельного оружия, даже считая 600 берданок, захваченных у русских в прошлом штурме, потому они взяли и дедовские кремневые хирли. Вооружались даже ножницами для стрижки овец, саблями, лопатами, граблями. Умудрились укатить у русских горное орудие, но воспользоваться они, неграмотные в новой военной технике, не смогли.

Прямо сказать, текинцы сами себя поставили в ловушку, практичнее было бы укрыть женщин, детей, стариков в песках, куда бы даже при желании русские отряды не сунулись бы, не зная местности. Но практичность и борьба за свободу не сочетались у туркмен. По своей природе они вообще не любили продолжительно и упорно воевать. Они не имели навыков сидения и выжидания, привыкли воевать по-иному. Предпочитали набеги, неожиданные и успешные вылазки. Почему же они изменили своим привычкам?!

Непоколебимую уверенность в победе питал успех 1879 года. Не надеялись на помощь других племен, ведь крепость потом покинули даже мервские единоплеменники. В данном случае трудно кого-то винить, ведь старшины племен отказались воевать, утверждая, что связаны ранним договором о ненападении. Такие они, туркмены, дали слово – значит надо его держать. Скученная и тревожная жизнь в крепости тяготила. Туркмены, однако, очень большие оптимисты, были уверены, что Аллах придет им на помощь! Запасы хлеба, муки истощились. Манны небесной не ожидалось. Но, видно, у Всемогущего были совсем другие планы…

На третий день Рождества в крепости собрался большой маслахат. Дыкма-сердар теперь клялся Аллахом, что истребит всех русских.

Продолжение следует

Ильга Мехти