Уровень коррупции в Туркменистане один из самых высоких в мире

Часто люди, жившие или живущие в Туркмении, удивляются, читая, что говорят об этой стране западные эксперты. Мол, повторяют всем известные вещи, с удивлением подмечают то, что в стране видно даже слепцу, и ограничиваются общеизвестным. Что ж, была бы страна более открыта, у наблюдателей было бы больше пищи для наблюдений и размышлений. Впрочем, после публикаций Wikileaks стало понятно, что западные дипломаты, работающие в Ашхабаде, все-таки осведомлены о ситуации лучше, нежели казалось. В частности, о масштабах коррупции в республике. Теперь эти публикации во многом служат основой для анализа, который проводят различные НПО. Например, GlobalWitness (GW) и ETG . Экспертов этих организаций Тома Мэйна и Михаэля Лаубша мы попросили сравнить состояние с коррупцией в ниязовской и бердымухмедовской Туркмениях.

Туркменистан сейчас, при Бердымухамедове, выглядит пожалуй более коррумпированным, нежели при Ниязове, считает Том Мэйн.

— По индексу коррумпированности организации TransparencyInternational в 2012 Туркмения на 170-м месте из 176, то есть хуже, чем Ирак, Конго, Зимбабве. В последний год правления Ниязова, то есть в 2006, в том же списке страна была 142 из 163. Например, в Казахстане, где коррупция сильна, и где известно о коррумпированности правящей семьи, все же имеется свободный частный сектор и развивающийся средний класс, который создает рабочие места. В Туркмении этого развития нет, там нет свободных рабочих мест, вся страна находится в стагнации. Единственный реальный их источник — это газовый контракт с Китаем, — говорит Том Мэйн.

— Еще одно отличие Туркмении от того же Казахстана состоит в том, что проблемы, связанные с правящим кланом и коррупцией, находят отражение в казахстанских СМИ, хоть это и напоминает мыльную оперу. В Узбекистане дочь президента Каримова пусть смешна в роли поп-дивы, но на виду. Но в Туркмении нынешней власти удалось полностью убрать семью президента из фокуса общественного внимания. Примерно так же было при Ниязове. Его сын Мурад, дочь Ирина и ее муж Владимир Соколов жили в Европе, совершенно вне общественного восприятия в Туркмении. Похоже, что они единственный раз появились на экранах местного ТВ на похоронах отца. Предполагается, что Мурад был при этом вовлечен в бизнес, но доступной информации об этой его деятельности нет. Примерно то же можно сказать о родственниках Бердымухамедова. Если обратиться к секретным депешам правительства США, обнародованным Wikilaeks, то у него две дочери и сын. Одна из дочерей живет в Париже, вторая жила в Лондоне, где ее муж работал в представительстве государственного агентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при президенте Туркменистана. Но это бюро, насколько я знаю, сейчас закрыто. Из тех же депеш следует, что зять был отозван из Лондона, поскольку приобрел там слишком много недвижимости. Племянники Бердымухамедова, особенно сын его сестры Айнабат, предположительно является большой фигурой в туркменском бизнесе, но ничего конкретного о нем выяснить не удается. Имеются слухи, что семья президента играет определяющую роль во всей туркменской экономике. Но отсутствие их на виду порождает сомнение в этом, — считает эксперт GW.

Его коллега из боннского НПО ETG Михаэль Лаубш видит ситуацию несколько в ином свете. Он напоминает, что Мурад Ниязов согласно многочисленным свидетельствам туркменских инсайдеров, в свое время вел на широкую ногу сигаретный бизнес в республике, поскольку фактически получил от отца монопольное право на ввоз этой продукции в страну. Правда, позже он попал в опалу, поскольку Туркменбаши маниакально боялся наследников своего трона, и сын не составил исключения. Что касается сегодняшней ситуации, то немецкий эксперт, также ссылаясь на инсайдеров в Туркмении, говорит, что в стране среди жителей, а также среди тех бизнесменов, которые ведут дела с Ашхабадом, хорошо известно, что именно близкие родственники и сам президент держат в руках решения по тендерам в газо-нефтедобыавающей промышленности, в строительстве, в медицине. Любые контракты заключаются только через них.

— Туркменистан не придерживается каких-либо правовых норм при выборе тех фирм, которые он «награждает» возможностью выполнять заказы в республике, — соглашается Том Мэйн, — Единственное правило состоит в том, что Бердымухамедов сам выбирает фирмы, которые он хочет видеть в качестве подрядчиков. И здесь нет никакой разницы со временами Ниязова. Как писал в 2009 году в секретном донесении один американский дипломат, в кругу информированных лиц хорошо известно, что энергетические предприятия стремятся получить доступ к встречам с высокопоставленными лицами, включая Бердымухамедова, и для этого используют в качестве ключа «небольшие подарки». Тот же дипломат описывает, что газовый концерн «Итера» купил яхту стоимостью 60 миллионов долларов для подарка президенту. И получил газовый контракт. Подарок был приятным дополнительным средством для ускорения процесса заключения договора. Яхта была названа «Галкеныш». «Итера» на запрос GlobalWitness (GW) о даче взятки ответила отрицательно. Тем не менее, в сентябре 2009 году «Итера» подписала контакт с правительством Туркмении о проведении работ на Каспии. «Что это, случайное совпадение? Или, если нет, то лишь исключение из некоего общего норматива»? — задается вопросом Том Мэйн и сам на него отвечает:

— Не похоже. В апреле 2010 года немецкий концерн «Даймлер», согласился выплатить 185 миллионов долларов в качестве штрафа Минюсту США, дабы это ведомство прекратило дело по нарушению концерном норм «честной» торговли. Это было связано с попыткой «Даймлера» в феврале 2000 году войти на туркменский рынок с помощью подарка бронированного автомобиля стоимостью 300000 евро «одному высокопоставленному туркменскому чиновнику на день рождения. Без этого подарка переговоры «Даймлера» с Ашхабадом оказались бы под угрозой. Документы, имеющиеся у ведомств в США, говорят и о том, что «Даймлер» организовал издание на немецком языке 10 тысяч экземпляров некоего труда (как можно понять, «Рухнамы)», что стоило ему 250 тысяч долларов США. Ясно, что под высокопоставленным чиновником имеется в виду Ниязов. Впрочем, этот труд переводился на разные языки, от финского до суахили, и в основном работу оплачивали иностранные фирмы, которые хотели вести бизнес в Туркмении. То есть всем известно: чтобы вести там дела, надо либо задобрить, либо развлечь высшее руководство хорошими подарками, — продолжает Том Мэйн.

Но, помимо коррупции на самой верхушке власти, где принимаются решения о контрактах с иностранными фирмами, о строительстве крупных объектов, об экспорте газа или закупках медицинского оборудования, страну, по словам Тома Мэйна, разъедает «бытовая коррупция». «Для того, чтобы в Туркмении что-либо сделать — устроить ребенка в университет, найти хорошего врача, и так далее, необходимо «дать на лапу». Эта система настолько широко распространена, что люди даже не думают о том, что это взятки и коррупция. «Это для них жизнь», — объясняет эксперт GW. По его мнению, эта коррупционная составляющая усилилась по сравнению с ниязовскими временами еще и оттого, что чиновники, ранее испытывавшие смертельный страх перед Туркменбаши и возможной карой, Бердымухамедова в качестве столь сильного тирана не воспринимают и стали брать взятки еще сильнее, сем при прежнем президенте.

«При Ниязове вся система взаимодействия политики, экономики и социальной среды в течение многих лет была им сцементирована на основе «советской модели в Азии», так что для аппарата там оставалось не много люфтов. Сейчас пришло новое поколение аппаратчиков, и это поколение более современное, оно более ориентировано на частный сектор, и вся система не столь точно подогнана под Бердымухамедова, как прежняя под Ниязова. Соответственно, и коррупция сейчас не «советская», а «постсоветская», — дополняет Михаэль Лаубш, не оспаривая тезиса Тома Мэйна о расширении масштабов коррупции в Туркмении.

Но как поступать иностранным предпринимателям и политикам, оценивающим «за» и «против» в отношении возможной работы в Туркмении?

— Судя по всему, есть верный и ошибочный пути коммуникации с диктаторами. Туркмения — экстремальный пример (как с точки зрения морали, так и экономических выгод), в пользу того, чтобы не инвестировать в экономику этой страны, — считает Том Мэйн, — Те фирмы, которые идут на этот риск и решают в польза «да», должны понимать, что они подпадут под особый контроль не только со стороны таких организаций, как наша, но, как минимум, и правительств США и Британии. Крупные фирмы, чьи акции выставляются в Лондоне или Нью-Йорке, вступают в дело с порой иррациональным и переменчивым в настроениях правительством, что составляет проблему как для кооперации с ним, так и для репутации.

— Это правительство при заключении контракта может вынудить их сотрудничать с совершенно неизвестными, ненадежными партнерами, поскольку ему это по каким-то причинам выгодно. И тут фирмам приходится быть осторожным с новым законодательством США или Британии, противодействующим коррупции, — рассуждает эксперт GW, — Дать взятку иностранному чиновнику на территории другой страны в целях получения коммерческой выгоды по английскому законодательству незаконно, и очень опасно для крупных фирм. Но в Туркмении избежать этого практически невозможно.

Виталий Волков, специально для ХТ