«Мы готовы вернуться в Туркменистан»

Интервью председателя Республиканской партии Туркменистана

Н. Ханамов (на фото): «Оппозиция — это не враждебная обществу сила. Мы готовы к диалогу с властями, как принято во всех цивилизованных странах. Мы уважаем законы, если они продиктованы здравым смыслом и отвечают международным нормам, а не являются орудием диктатуры и подавления демократии».

25 ноября исполняется 10 лет событиям, навсегда вошедшим в историю Туркменистана. В этот день в 2002 году, через 11 лет после провозглашения независимости, произошло то, что заставило мировое сообщество обратить более пристальное внимание на маленькое государство с большими углеводородными запасами и увидеть за внешним благополучием огромные проблемы. Эти проблемы были связаны, в первую очередь, со все возрастающим культом личности пожизненного президента Сапармурада Ниязова, провозгласившего себя Туркменбаши — «отцом всех туркмен», его непринятием цивилизованных методов руководства, вольюнтаризмом, склонность к неадекватным решениям.

Ниязов сосредоточил в своих руках всю полноту власти, осуществляя функции главы государства и председателя правительства. Он единолично принимал законы, при этом более чем скромному по количеству депутатов — всего 55 человек — Меджлису (парламенту) было доверено лишь служить внешним атрибутом «демократичности» государства. К тому же депутатов парламента Ниязов назначал лично, впрочем, как и судей, и руководителей немногочисленных «общественных» организаций. Основные законы Туркменистана, такие, как Конституция, Уголовный кодекс и пр., утверждались на заседаниях так называемого Народного совета (Халк маслахаты), который возглавлял сам Ниязов. Он также был председателем единственной в стране Демократической партии Туркменистана, Верховным главнокомандующим, председателем Гуманитарной ассоциации туркмен мира и пр., и пр.

Сосредоточение такого количества властных полномочий в одних руках не могло не привести, с одной стороны, к упрочению культа личности Ниязова, а с другой — к росту недовольства среди чиновников, фактически лишенных самостоятельности в принятии решений в сфере своей деятельности. Они мрачно шутили, что в Туркменистане без санкции Ниязова нельзя купить и простого веника.

Второй причиной недовольства была порочная кадровая политика Ниязова. Вице-премьеры, министры, руководители госкомитетов, главы областей, главные редактора газет и руководители телеканалов менялись с молниеносной быстротой, нередко становясь фигурантами уголовных дел. А как известно, каждая новая метла метет по-новому. Новые руководители в корне меняли штат заместителей, те, в свою очередь, меняли состав низшего руководства, а там дело доходило и до простых тружеников. Учреждения и предприятия лихорадило, это вело к нарушению дисциплины и, в конечном итоге, к падению производительности труда. Из боязни очередной «разборки» чиновники стали прибегать к припискам и завышению показателей. В стране нарастала коррупция, были распространены взяточничество и кумовство, а жизненный уровень граждан с каждым годом все ухудшался.

Полноценное гражданское общество в Туркменистане так и не было оформлено. Ни о каких негосударственных организациях не могло быть и речи. Все так называемые «общественные организации» и «творческие союзы» находились под строгим контролем государства. Каждая имела официального, назначенного Ниязовым «куратора». Не было возможности зарегистрировать НПО, хотя в Конституции право на добровольные объединения граждан было зафиксировано.

Обществ, объединяющих граждан с религиозной, этнической, правозащитной, благотворительной и другой гуманитарной направленностью, не говоря уже о политических объединениях и партиях, в Туркменистане не существовало в силу невозможности прохождения регистрации , а деятельность незарегистрированных объединений подвергались преследованию, вплоть до уголовного.

Ниязов был инициатором введения визового режима со всеми странами, включая все государства СНГ, а также сопредельные с Туркменистаном страны. Более того, в стране существовала практика получения выездных виз. Спекулируя на провозглашенном «нейтральном» статусе, Туркменистан не только отказался от участия в таких организациях, как ШОС и ОДКБ, но постепенно сократил свое присутствие в СНГ. Таким образом, Туркменистан, руководимый Ниязовым, постепенно становился закрытым, изолированным от внешнего мира государством, сплошь и рядом попирающим международные нормы в области прав человека, игнорирующим замечания авторететных организаций. В этой ситуации, когда внутри страны ни о какой оппозиционной деятельности не могло быть и речи, политические противники Ниязова, в число которых входили бывшие чиновники, сотрудники военных и правоохранительных органов, бизнесмены, дипломаты, представители интеллегенции, начали подготовку к процедуре отстранения Ниязова от власти, поводом для которой, в том числе, был и тот факт, что представители оппозиции ставили под сомнение легитимность решения Народного совета о бессрочности президентских полномочий Сапармурада Ниязова.

Как известно, после 1992 года выборы, даже безальтернативные, в Туркменистане не проводились, а полномочия Ниязова на посту президента продлевались по результатам так называемого «народного референдума» с последующим утверждением Народноым советом, главой которого был сам Ниязов. Референдум был проведен в 1994 году. Он продлил полномочия Ниязова до 2002 года, в результате этого намеченные в соответствии с Конституцией на 1997 год выборы не состоялись. В декабре 1999 года, также в нарушение Конституции, Народный Совет принял решение о введении неограниченного срока президентских полномочий Сапармурада Ниязова, так называемого «пожизненного» президентства. Именно это позволило представителям оппозиции считать нахождение Ниязова у власти нелигатимным и поставить вопрос об остранении его от власти.

Накануне 10-летия событий 25 ноября мы обратились к председателю Республиканской партии Туркменистана Нурмухаммеду Ханамову с несколькими вопросами.

 — Нурмухаммед Чарыевич, сегодня, по прошествии 10 лет со дня так называемого «покушения» на Ниязова, как вы оцениваете перспективы выступления оппозиции в ноябре 2002 года? Не поторопились ли вы, достаточно ли подготовлено было общество? Или, как оценил выступление оппозиции в своей статье в «Нейтральном Туркменистане» заведующий отделом международной информации Аппарата президента, ваш бывший коллега по МИДу Сердар Дурдыев, это был «заговор обреченных»?

 — Не поторопились ли мы? Хороший вопрос. Однозначно ответить на него нельзя. Тогда казалось, что настало время, когда пора было выступить, так как из Туркменистана поступала информация, что народ созрел и готов выйти на улицы с требованиями отставки Ниязова, достаточно только появиться в стране Шихмурадову. Это не значит, что получив такие сведения, мы сразу решили, что ему надо лететь в Ашхабад, Мы долго обсуждали этот вопрос. Я предлагал, что лететь надо не ему а мне, так как если эти сведения — провокация и наши планы не осуществятся, то работу НДДТ по-прежнему сможет продолжать Борис. Но он категорически возражал против этого и настоял на своем. Казалось, его что-то подгоняло, он очень торопился, как будто считал, что завтра может быть уже поздно.

В дальнейшем, анализируя все эти события, мне кажется, что мы действительно поторопились. Надо было продолжать работу в том же русле, как и до ноября, чтобы народ был более подготовленным. Что же касается высказываний Сердара Дурдыева, я никогда не воспринимал его всерьёз: он, как дворняжка, кто погладит к тому и ласкается…

 — После событий 25 ноября и вы, и Худайберды Оразов, и Борис Шихмурадов утверждали, что физическое устранение Ниязова не входило в планы оппозиции. Однако, очевидно, что добровольно власть Ниязов ни за что бы не отдал. Поэтому силовые методы все же, вероятно, планировались?

 — Физическое устранение Ниязова не планировалось, так как мы хотели, чтобы за все его злодеяния, издевательство над народом и развал страны он ответил перед судом. Мы прекрасно понимали, что добровольно власть Ниязов не отдаст, поэтому и готовили массовые народные выступления с требованием об отставке. Разумеется, планировались и другие акции, но даже сегодня я не могу рассказать о них, чтобы не пострадали люди, находящиеся сегодня в Туркменистане на свободе. Борис Шихмурадов, прибыв в Ашхабад должен был оценить ситуацию, убедиться, насколько готово туркменское общество поддержать требования оппозиции. И если бы не увидел достаточно серьезных оснований для выступления, должен был вернуться обратно. Но Ниязов опередил нас. Стоило Шихмурадову прибыть в Ашхабад, это стало известно Ниязову, и он, как говорят, сыграл на опережение. 25 ноября было инсценировано так называемое «покушение», и начались повальные аресты, пытки, выбивание признательных показаний.

 — Значит, лично для вас стала неожиданностью перестрелка на проспекте Туркменбаши утром 25 ноября?

 — Для меня это было полной неожиданностью, я узнал об этом по телевидению, находясь далеко от Туркменистана.

 — Когда вы последний раз были в Ашхабаде?

 — Последний раз я был в Ашхабаде в октябре 2001 года. Нас, послов пригласили на празднование 10-летия независимости Туркменистана. Борис также должен был прибыть на этом мероприятии, он уже несколько дней находился в Москве. Однако я еще в сентябре узнал, что в Ашхабаде его ждал арест, что против него уже собран компромат и сфабриковано уголовное дело, и предупредил его. Из других источников Борис также получил подтверждение этой информации.

 — Известно, что на момент «покушения» вы, Оразов и Иклымов находились далеко от Ашхабада, тем не менее, в перечне обвинительных статей имеется статья 214 УК Туркменистана «Незаконное пересечение границы». Совершенно очевидно, что это — блеф. Или, к примеру, статья 101 «умышленное убийство». Ведь как следовало из обвинительной речи Генпрокурора Курбанбиби Атаджановой, в результате перестрелки на проспекте Туркменбаши утром 25 ноября «были ранены 4 воина дорожного контроля», а убитых не было. Также непонятно, чем руководствовалось туркменское правосудие, выдвинув иск о взыскании с вас достаточно больших сумм за лечение этих раненых и за ремонт поврежденных во время перестрелки автомашин. Этих солдат вы не ранили и машины не повреждали. Снова — блеф? То же самое можно говорить и об «обвинениях» всем другим статьям, а их у вас немало. Для квалифицированного адвоката не составило бы труда опротестовать и все обвинения в ваш адрес. Не пробовали обращаться?

 — Я считаю, что в целом все обвинение — сплошной блеф. Ниязовское правосудие — это сам Ниязов. Сказал, этих людей надо осудить, вынести им самые суровые приговоры. Вот и старались следователи, прокуроры, судьи, не задумываясь о соблюдении законности. Главное было — придумать как можно больше самых тяжких обвинений. Нанять адвоката и опротестовать не пытался, не вижу в этом необходимости. Что это даст? Туркменские власти этого все равно не признают, а в других, цивилизованных странах и так не верят ниязовскому бреду.

 — Как известно, после событий 25 ноября и последуюших за этим репрессий против политических оппонентов Ниязова, а также в связи с тем, что в заключении оказался Борис Шихмурадов, Народное демократическое движение Туркменистана (НДДТ) прекратило существование, а были созданы две новые организации РПТ и ОПД «Ватан». Есть ли еще, кроме РПТ и «Ватана» действующие за рубежом организации или движения?

 — Это не совсем правильно. Народное демократическое движение Туркменистана не прекратило свое существование. РПТ была создана на его платформе, в программе РПТ отражены те позиции, которые были сформулированы в программе НДДТ. Ведь мы неоднократно заявляли, что НДДТ — это открытое демократическое движение, к которому могут присоединяться и целые партии, и организации, и отдельные граждане. РПТ была создана и зарегистрирована как независимая общественная политическая организация. Такое решение приняли мы после событий 25 ноября, и оно было поддержано как внутри страны, так и за рубежом. Членами партии мы считаем всех наших соратников по НДДТ. Я являюсь председателем РПТ, это необходимо для нашей деятельности. Но лидером по-прежнему является Борис Шихмурадов.

Кроме РПТ и «Ватана», в России, Австрии, Норвегии, Нидерландах и других странах действуют общественные и правозащитные организаций, в частности, Туркменская инициатива по правам человека, Туркменский Хельсинкский фонд, Ассоциация независимых адвокатов Туркменистана, Демократический союз Туркменистана, Конгресс туркмен России и выходцев из Туркменистана и другие.

Мы пытались объединить свои усилия и совместно действовать против существующего в нашей стране режима. Впервые встречались в сентябре 2003 года в Праге, потом в ноябре того же года в Вене, в апреле 2006 год снова в Праге и в январе 2007 года вновь в Вене. Но, к сожалению, осуществить задуманное не удавалось: составляли программу совместных действий — и на этом все заканчивалось.

 — Вы регулярно принимаете участие в работе различных международных организаций, в частности, ОБСЕ. Как известно, официальные лица Туркменистана не участвуют в них именно по этой причине. В 2010 году в Варшаве по настоянию туркменской стороны вам было отказано в регистрации на конференции по человеческому измерению, из-за чего даже разгорелся настоящий скандал. Как вы думаете, чем вызвано такое решение туркменских чиновников: нежеланием «сидеть за одним столом с террористами» или боязнью прямых вопросов? Ведь помните, как юлил Бердымухаммедов, когда на встрече в Колумбийском университете ему напрямую был задан вопрос, живы ли Шихмурадов и Батыр Бердыев?

 — Действительно, если на мероприятиях международного значения присутствуют члены туркменских оппозиционных организаций или представители туркменских НПО, которые работают за рубежом, то официальные лица от участия в них отказываются. Они заранее официально предупреждают об этом организацию, проводящую данное мероприятие. В основном это касается совещаний по человеческому измерению ОБСЕ, на которых мы всегда стараемся присутствовать. По-моему, на эти «угрозы» уже никто и внимания не обращает, по крайней мере, наше участие организаторами не обсуждается, и мы спокойно получаем аккредитацию.

2010 год был особым, так как в ОБСЕ председательствовал Казахстан. Я думаю, что казахи пожалели, что пошли на поводу у туркмен, так делегациями ряда стран на них было оказано такое давление, что они, в конце концов, вынуждены были пойти на уступки и зарегистроровать наше участие. В 2011 году председательствовали литовцы, а в этом году — Ирландия, и проблем у нас не было. Допустим, меня официальный Ашхабад считает «террористом», а почему возражают против участия правозащитников, например, Фарида Тухбатуллина? Да они просто боятся оказаться с ними лицом к лицу, не знают, как отвечать на те вопросы, которые обсуждаются на этих конференциях. Нечем крыть.

 — Как прошли мероприятия ОБСЕ в нынешнем году? Туркменские официальные лица и представители НПО из Туркменистана снова отсутствовали на заседаниях?

И в этом году туркменские официальные лица и сами отсутствовали на заседаниях и не допустили к участия в них представителей НПО из Туркменистана. Не дай Бог они встретятся и о чем-нибудь поговорят с оппозицией или правозащитниками!

 — В феврале 2008 года вы провели пикет у здания посольства Туркменистана в Берлине и передали текст обращения к президенту Бердымухаммедову, в котором выразили готовность вернуться в страну, чтобы участвовать в восстановлении разрушенного Ниязовым народного хозяйств и проведении прогрессивных реформ. Вы также требовали создания необходимых предпосылок для возвращения всех оппозиционно настроенных граждан, регистрации их объединений и гарантий для их политической и общественной деятельности внутри страны. Судя по всему, это обращение, как и многие другие, осталось без ответа. Готовы ли вы вновь напомнить о себе президенту, и если (представим гипотетически!) он откликнется и пригласит вас в Туркменистан, как вы решите этот непростой вопрос.

Да, мы провели пикетирование посольства и передали обращение к президенту Туркменистана. Бедымухаммедов заявлял, что члены оппозиции могут вернуться на родину и участвовать в президентских выборах, обещал, что он гарантирует и равноправное участие, и безопасность. Но когда мы начали подготовительную работу и обратились в туркменское посольство, чтобы подтвердить условия нашего возвращения, власти, что называется, прикусили языки. Ни о каком «приглашении» Бердымухаммедова, казалось, они и не слышали, будто нам самим всем это приснилось. Поэтому и сегодня мы заявляем: мы готовы вернуться, чтобы сначала добиться проведения открытого судебного процесса с участием независимых наблюдателей и правозащитников, на котором мы можем доказать свою невиновность и невиновность наших осужденных товарищей, а уже потом решить вопрос о наших дальнейших действиях. Мы неоднократно говорили об этом и готовы повторить еще раз, что оппозиция — это не враждебная обществу сила. Мы готовы к диалогу с властями, как принято во всех цивилизованных странах. Мы уважаем законы, если они продиктованы здравым смыслом и отвечают международным нормам, а не являются орудием диктатуры и подавления демократии.

Источник Гундогар