Талибы & Туркмения. Мир, дружба и никаких чужеземцев

Аркадий Дубнов специально для «Хроники Туркменистана»

Это было в самом конце прошлого века.

Борис Шихмурадов, бывший тогда министром иностранных дел Туркмении, пригласил меня в поездку в Афганистан и по столицам соседних с ним стран. У власти в Кабуле были тогда талибы и Шихмурадов, умный и креативный министр, предложил своему шефу, президенту Сапармурату Ниязову, амбициозный план — использовать достаточно хорошо налаженные контакты с талибами, особенно в районах вдоль туркмено-афганской границы, для поиска решения афганской проблемы в целом. В случае удачи это могло бы принести большой бенефит Ашхабаду, как эффективному миротворцу.

«Талибан», оттеснивший от власти в 1996 году передравшихся между собой моджахедов, испугал мир своим свирепым вероломством, когда буквально растерзал находившегося под покровительством миссии ООН в Кабуле в течение четырех лет бывшего президента Афганистана Наджибуллу.

Практически весь мир уже тогда отказывал «Талибан» в признании.

И только три государства в те годы прорвали дипломатическую блокаду Исламского Эмирата Афганистан — Пакистан, Саудовская Аравия и Туркмения…

В Хайратоне – афганском городе с речным портом на берегу Аму-Дарьи на границе с Узбекистаном было открыто туркменское консульство, а в Ашхабаде – представительство «Талибана».

Неслучайно именно в Ашхабаде в 1998 году состоялся единственный раунд неофициальных российско-талибских переговоров, в которых принимал участие российский дипломат Александр Марьясов, будущий посол России в Иране. Эта встреча оказалась единственной, талибы были слишком категоричны в своих требованиях, ожидая от Москвы решительного содействия в получении их представителем кресла Афганистана в ООН…

Что касается туркменской дипломатии, то уже в те годы она была весьма прагматична в отношениях с властью «Талибана» в Кабуле. Ее главной целью было избежать любой напряженности на границе, инфильтрации в Туркмению талибов либо афганских туркмен.  Ашхабад заключил в те годы соглашение о поставках газа в Афганистан и даже о развитии авиасообщения между двумя странами.

Так уж вышло, что Сапармурат Ниязов, пересевший без всяких серьезных усилий со стула главного партийного туркменского бонзы сразу в кресло президента, четко обозначил стремление избавить свой режим от лишних чужеземных глаз. Ему так было проще спрятать от мира последовательно выстраиваемое им туркменское ханство (кстати, мы помним, как он попытался даже провозгласить себя туркменским шахом, но племенные вожди тогда сказали ему «нет»).

Но надо отдать должное Ниязову, он сумел чрезвычайно эффективно воспользоваться идеей Шихмурадова провозгласить Туркмению нейтральной страной. Глава МИД исходил из того, что молодое независимое государство, четвертое в мире по запасам газа, сумеет таким образом избавиться от давления великих держав и мировых центров силы, их стремления пристегнуть богатую Туркмению к упряжке своих геополитических интересов. А это, в свою очередь, рассуждал Шихмурадов, дало бы ей возможность вести самостоятельную политику и превратиться в среднеазиатского экономического тигра. Недаром таким популярным в те годы стали обещания сделать Туркмению «вторым Кувейтом»…

Вышло же все гораздо печальнее…

В итоге, интеллектуальная ограниченность бывшего инструктора ЦК КПСС, помноженная на звериный инстинкт власти, сопряженные с политической мизантропией, привели Туркмению с ее подтвержденным в 1994 году резолюцией ООН нейтралитетом к примитивному изоляционизму, если не сказать к мировому изгойству.

Именно с тех пор, как бы подтверждая этот тренд, официальный Ашхабад делал все возможное, чтобы попасть иностранцам в Туркмению становилось так же непросто, как иным туристам добраться до Северной Кореи, а нам увидеть обратную сторону Луны…

Если вернуться к талибам, то Ниязов добивался стабильности в отношениях с ними в конце 1990-х так, как делает купец, стремящийся к тому, чтобы его приграничная торговля не страдала от того, кто у власти с обеих сторон границы. Он покупал эту стабильность надежно и просто — поставляя в приграничные афганские уезды топливо, ГСМ, нехитрые стройматериалы. Кому же хочется с той стороны терять такого партнера и злить его по пустякам?

А что происходит в самом Афганистане, какие там передряги, стычки в борьбе за власть и влияние между различными партиями, этническими и религиозными группировками и их внешним спонсорами, Ниязова не слишком интересовало.

Это называлось политикой и вызывало у «отца всех туркмен» («Туркменбаши Великим» он приказал себя называть позже) отвращение. Он и у себя в стране с этим покончил в зародыше в самом начале независимости Туркмении, избравшись президентом безальтернативно дважды: в 1990 и 1992 годах, в последний раз с результатом в 99,5 процентов голосов. Так, впрочем, и в России кое-где нынче голосуют, вот недавно на парламентских выборах в Чечне с почти 100-процентным результатом победила «Единая Россия».

Ниязов безальтернативность свою обеспечил весьма неординарно — заставив всех вице-премьеров, представлявших туркменские племена, поклясться у могилы пророка Мухаммеда в Медине, что они не будут выставлять свои кандидатуры на президентских выборах. Об этом рассказывал автору самый влиятельный из вице-премьеров — Назар Союнов.

И вот что интересно, Ниязов со своим изоляционизмом и готовностью оградить Туркмению от внешнего мира так же вел себя и в качестве продавца туркменского газа. Его торговое кредо в отношениях с покупателями выглядело проще, чем апельсин: я вам продаю газ на туркменской границе вот по такой цене, остальное — как вы будете дальше его транспортировать, распределять и даже перепродавать, меня не интересует. В 2000-х годах мне приходилось наблюдать, как выглядела эта туркменская тактика на различных конференциях и переговорах, связанных, в частности, с определением статуса Каспийского моря, от которого зависела судьба транскаспийского газопровода из Туркмении на запад.

…Однако, вернемся к тому, с чего начали, к миротворчеству Шихмурадова в 1999 году… Добравшись до Афганистана, мы двинулись к Кабулу, на встречу с одноглазым муллой Омаром, лидером «Талибан». Неожиданно видавшую виды Тойоту, в которой я ехал вслед за машиной Бориса, развернули в сторону, и я увидел, что он уезжает без меня.

Меня высадили в каком-то полувоенном лагере, завели в бунгало и сказали ждать: «ваш спутник, возвращаясь из Кабула, вас заберет». Выяснилось, что мне нельзя вместе с ним к мулле Омару, я кяфир, неверный, не мусульманин.

Не поспоришь…

— Как встреча прошла? — спросил Бориса на обратном пути.

— Как-то жутковато было. Он своим единственным глазом куда-то косил, я не мог поймать его взгляд, — ответил он…

Вспомнил, как неуютно я себя чувствовал за несколько лет до того, в 1994-м, когда неожиданно для себя оказался в составе делегации во главе с министром иностранных дел Андреем Козыревым на встрече с бывшим тогда премьер-министром Афганистана Гульбеддином Хекматиаром. Дело было в пыльном городке Чарасиябе в километрах 20 от Кабула и никого не интересовало, кяфир ли я…

Объединяло обе эти встречи то, что они не были удачными. Хекматиар и Козырев были раздражены друг другом. Знаменитый пуштунский моджахед был недоволен Москвой, которая больше внимания уделяла афганским таджикам, президенту Раббани и министру обороны Масуду, с которыми Хекматиар в должности премьера находился в состоянии войны. А Козырев был недоволен недовольством Хекматиара…

Беседа же Шихмурадова с муллой Омаром не получилась потому, что стремление туркменского министра помирить лидера «Талибан» с его противником Ахмад Шахом Масудом, ставшим к тому времени лидером Северного альянса Афганистана, было заведомо обречено — они были непримиримы.

Правда, через пару дней, когда мы в Кабуле встретились с Масудом, я, разумеется, только брал у него короткое интервью и не присутствовал на их переговорах с Шихмурадовым – легендарный афганский лидер сказал мне, что он воюет не с талибами — они такие же афганцы, как и он — его враги — пакистанцы, стоящие за талибами…

И вот прошло почти четверть века. «Талибан» снова у власти в Кабуле. Правда, там уже нет муллы Омара, во главе талибов другие муллы, яростные и не очень…

В Ашхабаде нет Туркменбаши и Бориса Шихмурадова, а есть Аркадаг (Покровитель туркмен) Гурбангулы Бердымухамедов и его сын (сын туркменского народа) Сердар…

В Душанбе уже нет Ахмад Шаха Масуда-старшего, но есть Ахмад Масуд-младший, а главное, все тот же «Лидер нации — Основатель мира и национального единства» в Таджикистане Эмомали Рахмон (почти 30 лет назад он еще был простым полевым командиром Рахмоновым, а в прошлом бравым моряком Тихоокеанского флота СССР).

Что изменилось? И все, и ничего!

В Душанбе по-прежнему говорят о непримиримости к талибам у власти в Кабуле и ожидают со дня на день войны с ними, в которой надеются на помощь России и ОДКБ. Вот и масштабные учения ОДКБ пройдут 22-23 октября у границы с Афганистаном…

А в Ашхабаде готовятся ко вполне мирному сосуществованию с новым «Талибаном». Причем заранее и даже немного тайно — начали-то еще до их второго победоносного воцарения в Кабуле 15 августа…

Две встречи между туркменскими дипломатами и талибами состоялись в феврале и в июле нынешнего года. В Ашхабаде, впрочем, старались сохранить это в тайне, но выдали сами талибы. Понятно, что им было важно показать, что они стали важной силой в Афганистане и с ними желают установить доверительные отношения соседние страны. Это способствует легитимности второго «Талибана». Особенно это стало очевидно в начале июля 2021 года, когда афганский город Тургунди у самой границы с Туркменией перешел под контроль талибов. Туркменские власти запросили встречи с ними, нужно было получить гарантии безопасности на границе. Ашхабад очень не любит, когда там случается ее несанкционированный переход с афганской стороны, нарушителей стремятся тут же депортировать.

Границу на всякий случай решили усилить, туда были переброшены дополнительные подразделения туркменской армии. Но вслух эти разговоры непозволительны, люди не должны паниковать, не положено…

Уже 11 июля пресс-секретарь «Талибана» сообщил, что делегация движения во главе с Шер Мохаммад Аббасом Станикзаем посетила Туркмению для обсуждения «актуальных политических, экономических вопросов и проблем безопасности».

А уж насколько активными стали контакты Ашхабада с талибами после 15 августа, и говорить не приходится. Через два дня туркменский генконсул в Мазари-Шарифе встретился с новыми властями.  Уже через три дня власти Туркмении сообщили, что два основных пропускных пункта на границе длиной в 800 километров, «Имамназар-Акина» и «Серхетабад-Тургунди», работают в обычном режиме, идет автотранспорт и даже перемещаются железнодорожные вагоны. «Никакой паники, у нас с талибами на границе все под контролем», — успокаивали «город и мир» в Ашхабаде, что выглядит вполне разумным.

Ну, а что там, в Кандагаре или в Кундузе, с кем талибы сводят счеты, кто пытается им дать бой в Панджшере, зачем женщины протестуют против нарушения их прав талибами, почему не получается инклюзивное правительство, а смертники из ИГИЛ продолжают подрывать сотни шиитов-хазарейцев, гибнущих в своих мечетях, все это не сильно нервирует официальный Ашхабад.

Главное, чтобы беженцы из Афганистана не хлынули — это единственное, что заботит сегодня туркменского Аркадага. А войны с талибами не будет и это, пожалуй, выглядит весьма надежным прогнозом. Она не нужна ни талибам, ни туркменам. Так что даже и границу особенно защищать нет необходимости.  И уж точно защищать права человека там с обеих сторон никто не собирается. На этот счет также полное взаимопонимание с обеих сторон. Чужеземцев нет — жаловаться некому.

Материал подготовлен при поддержке организации «Пражский центр гражданского общества».