Ильга Мехти
Туркмены, которые жили оседло, издавна назывались чомур, а кочующие со своими отарами – чарва. Яркая самобытная культура земледельцев-скотоводов, сохранившая традиции их предков — кочевников, явление бесспорно, уникальное. Современные культурологи считают, что бытовые условия жизни кочевников, отлаженные веками жизни в степях и песках, могут еще не раз послужить людям в будущем. В случае стихийного бедствия или технологической катастрофы в первую очередь пригодятся, например, их мобильные юрты. Погрузили на вездеход и устраивайте жизнь на новом безопасном месте. Но многое уже ушло в небытие. Исчезли уже люди, которые были носителями специфических знаний, забыты их древние ремесла. Однако остался научный отчет замечательного этнографа, позволяющий восстановить то, что было накоплено туркменами за их историю к началу 20 века. По его четким описаниям жилищ можно восстановить многое из уже забытого: войлочный навес или плетеные юрты. Этнограф со скрупулезной дотошностью описывает и, так называемый им, «бабий угол» в юрте. Речь идет о Самуиле Мартыновиче Дудине.
C. М. Дудин закончил императорскую академию художеств, был учеником в мастерской Ильи Репина, получил возможность побывать в Риме в Берлине, Вене, Амстердаме. Ведь этнографу крайне необходимо познакомиться с шедеврами классики, чтобы ощутить глубину самобытных культур бывших номадов и понять, как в жерле новой для них русской культуры туркмены менялись сами и менялись их прежний быт, ремесла и традиции. В Дудине зрело ощущение своей силы, возможности спасти от забвения культуру, уходящую в небытие. Он понимал, что сможет это сделать, как искусствовед, этнограф и художник.
Действительно, Дудин смог многое зафиксировать. И, в основном, благодаря его трудам в Российском этнографическом музее сохранились уникальные экспонаты. Выставка этих экспонатов с названием «Туркмены. Гармония в красном» проходила в этом году в Санкт-Петербурге.
В залах музея зрители не переставляли удивляться незнакомой для многих культуре и делиться своим восприятием увиденного:
— Женщины-туркменки, конечно же, не работали, ведь они постоянно на себе носили килограммы серебряных украшений.
— А юрта у них была вовсе не маленькая, размером с современную «трешку». Вот только туалет и прочие удобства далеко.
— Бережливые были эти скотоводы, каждую бытовую вещь укладывали в специальный кожаный чехол, наверное, чтобы в дороге не разбилась. А дорогие маленькие коврики после похорон, представляете, так и оставляли на могилах.
— М… да! Удивительный народ!
Посетители узнавали, как проявлялся красный цвет в культуре туркмен, что он не только выражение страсти, как расшифровывают этот цвет европейцы. У туркмен это выражение нежности в детской одежде, красоты и жизненной силы — у девушки.
Выставлен халат, в который укутают невесту, как эдакий бутон, и привезут в дом жениха. Там происходило опять же преображение красного в различные его оттенки. Новый цвет одежды молодки будет с этого момента ее оберегом. Несмотря на сомнения некоторых посетителей выставки, замужняя туркменка, даже увешанная тяжелыми серебряными украшениями, конечно же, работала. Она трудилась много и до конца жизни создавала ковры, где красный цвет теперь сигнализировал о благости.
Богатейшая палитра оттенков красного цвета достигалась в домашних условиях мастерским окрашиванием материала корнем марены. В зависимости от протравки получались красители разного цвета — красного, розового, пурпурного-фиолетового, оранжевого и даже коричневого. Марена была популярна у туркменских мастериц до начала эры анилиновых красителей, так пагубно повлиявших на их древнее искусство. Среди покупных тканей особо ценилось тоже красное сукно и красные хлопчатобумажные платки, которые использовались как головные повязки. Заметьте, теперь это тоже очень модно.
Российский этнографический музей обогатился ценнейшими образцами коврового искусства туркмен, благодаря энтузиазму многих собирателей, в том числе этнографу Дудину. Ковры были его глобальной идеей. Опытный ценитель мог читать маркеры племен на разнообразных туркменских коврах, как летопись всего этноса. В этом современные мастерицы уже мало разбираются, разве что только этнографы, продолжающие линию Дудина, который очень переживал, что традиции феномена туркменского ковра гибнут в коммерческих ковровых артелях. Именно потому для него важно было успеть зафиксировать руку старых мастериц, их навыки. Самуил Мартынович торопился и покупал все, что привлекало его внимание. Выделенных на экспедицию денег было мало, потому исследователь покупал не большие, а в основном, маленькие ковры и даже обрывки очень старых ковровых изделий. Такие туркмены не берегли, ведь жена или невестка соткет новый и более яркий ковер. Но именно лоскутки, сохраненные Дудиным, и стали ценными экспонатами музея.
Позже открылась еще одна выставка, где представлены уникальные образцы старинной одежды туркменок разных племен — «Великолепные костюмы Российской империи: Сибирь, Центральная Азия и Дальний Восток». Она продолжится в этом музее до конца года.На открытии подобных выставок на туркменскую тему часто собираются ученики и последователи Самуила Мартыновича Дудина.
Туркменское собрание Российского этнографического музея уникально по своему содержанию, часть его экспонатов показывается впервые.
Не совсем понятно: Российский этнографический музей находится в Санкт-Петербурге (по-соседству с Русским музеем), а выставка, как сказано в статье, прошла в Москве. Стоило бы указать, где именно в Москве, и где пройдёт вторая выставка, упомянутая в тексте — чтобы желающие её посетить жители и гости российской столицы, читающие этот сайт, могли это сделать.