Хорошая литература — лекарство от многих бед

Артык Артыков

Я уже с год слышал, что в Ашхабаде по рукам тайно ходит сборник туркменских писателей «У оврага…», но до меня очередь так и не дошла, так как хозяин книги улетел в Турцию. Но неожиданно мне передали электронный вариант одного рассказа с припиской «Сначала КУКЛУ читай. Ты из семьи бахши, тебе надо, тебе понравится».

Я даже автора не посмотрел, как мои глаза сразу побежали за строками «Пустыня скупа на блага, и так щедра на мучения. Однако после летней жары и зимней стужи пустыня умеет, торопливо наслаждаясь алабахар, то есть первой, еще не устоявшейся весной̆, превратить барханы в цветущий рай. А на небе в это время вовсю потеют пузатые облака. Еле переваливаясь, они стремятся друг к другу, будто собираются кочевать на летовку…»

Эти слова уже собирались у меня в голове в мелодию, но, заметьте, мелодию для фильма, туркменского фильма, какие делал Х. Нарлиев и каких давно никто уже не делает. Рассказ очень кинографичен. Несмотря на то, что сюжет неприхотлив, да и действия в нем мало, автору удалось держать читателя на протяжении всего рассказа в состоянии напряжения и ожидания развязки. Планы все время сменяли друг друга. Перед мысленным взором попеременно всплывали картины золотого песчаного моря со вздымающимися волнами барханов, со стадами овец, послушно и не спеша бредущими за вожаком, то действие вдруг переносится в село, где жизнь кипит и бьет ключом. Но самое главное, там живет Она — самое сильное впечатление в жизни, яркое потрясение, оставившее глубокий след в душе, и потому акцент сделан на море эмоций и чувств главного персонажа, молодого пастуха Сазака, который не только живет в единении с природой, с пустыней, но он часть этого мира.

Вот бескрайняя пустыня, в которой будто все застыло. И, точно также все замерло в душе пастуха Сазака, день за днем повторяющего одну и ту же монотонную работу. И даже песня, которую он напевает, у него одна и та же: «Яр-ов джан!» Так в рассказе появляется лейтмотив одинокого пастуха. Да, он очень одинок. Несмотря на то, что автор забавно описывает то, как он беседует сам с собой, или то, как он относится к кукле как живому существу — все это вызывает горечь. Его кукла бессловесна и безлика, но в то же время именно благодаря ей рассказ приобретает динамику, своеобразие, и даже некий мистический окрас. Но по воспаленному воображению пастуха, кукла становится живым существом, обретает не только черты лица, но и черты характера, о чем такие фразы: «…прищуренный взгляд», «…лежала спокойно, не стесняясь незнакомого чабана» и т.д. Неживая кукла, позволила пастуху вновь почувствовать себя живым, заставила встрепенуться его душу, стала смыслом его существования, и, что самое интересное, с каждым часом все явнее проступали в ней черты несбыточной мечты влюбленного пастуха, взбудоражившей сознание бедного парня. Но как не суждено ему было быть с любимой, которая отобрала его сердце и разум, так же судьба отбирает у него и куклу. Утрата единственного друга, тяжелое потрясение для пастуха. Он испытывает ярость, бессилие и разочарование.

Легкая и естественная манера повествования. Автор чувствует, что любая. претенциозность разрушит очарование стиля, и даже в переводе на русский его язык позволяет ощущать традиции национального мышления, позволяет почувствовать дышащую жаром в лицо пустыню, и даже хруст песчинок во рту. Я настолько увлекся текстом, что только после последней строчки узнал имя писателя — Худайберды Халлы (Халлыев).

Потом уже, когда выпросил полный электронный текст сборника, который почему-то  все показывали с опаской, я прочитал там и про автора «Куклы». Он работал в журнале «Совет эдебияты» («Советская литература»). Был членом СП СССР, опубликовал 10 книг на туркменском языке, которые переводили и публиковали на русском, а также других языках. Однако все изменилось, когда писатель выступил в защиту родного языка, свободы слова и печати. Его стали преследовать за инакомыслие. И уже в независимом Туркменистане был исключен из Союза писателей̆ …за демократическую «крамолу». В конце 1996 года писатель был вынужден оставить родной Туркменистан. Сейчас живет в Чехии.

Признаюсь честно, раньше никогда не приходилось читать сочинения данного автора. Да и вообще до этого момента считал, что туркменская проза подражательна и застряла где-то между 70-80 годами. Но история, рассказанная Х. Халлы, приятно удивила. В том же сборнике оказалось еще несколько авторов и тоже мне малознакомых, разве что гордость моего поколения Аширберды Курт, Аннасолтан Кекилова, Ренат Исмаилов, Акмурат Широв, а про других лишь слышал. Знал по редакции Телевидения Акмухаммеда Вельсапарова, а он оказывается еще и такой самобытный писатель.

Открылась новые стихи туркменских поэтов, в том числе из Ирана. Но узнал имена и других современных писателей. Например, Акмурад Эсен. Узнал, что сборник «У оврага … за последними домами» подготовлен литобъединением «Туркмен даны атар!» с целью содействия развитию независимого творчества по принципам свободы слова, свободы печати и свободы самовыражения. Смакуя и наслаждаясь, я знакомлюсь с удивительными авторами новой туркменской литературы и до сих пор ничего ни антиправительственного или растлевающего нравы не нашел, и потому  не понимаю, почему эту книгу так тщательно скрывают и почему ее нельзя приобрести, хотя бы по Интернету.

…Читая уже полный сборник,  второй раз я старался читать «Куклу» медленнее. Хотелось понять значение многих деталей, ведь у Х. Халлы нет случайных элементов. И напоследок добавлю, что для полного восприятия этого рассказа очень важен психологический настрой. Вы, безусловно, после его прочтения еще долго будете пребывать в состоянии светлой грусти от печальной судьбы Сазака и от того, как смог писатель психологически точно и проникновенно описать старинную историю об удивительной мелодии, которую любили наши деды и будут помнить наши потомки…