Об альбоме «Изобразительное искусство Туркменистана».
Бог испытывает людей пустыней. Предки туркмен сами пришли к барханам с детьми и женами, со скарбом и скотом, и сказали, что будут жить здесь. То было великое испытание, то было великое благо — все лучшее, что есть в народе, оттуда… След пустыни в душе, это как тамга, выжженная палящим солнцем на теле народа, но скорее — это профессиональный знак несомненного таланта его многих представителей.
Сквозь кожу веков просвечивает история расцвета оазисов в пустыне: оплывшие руины, качающиеся минареты, лица старцев и молодых невесток, слышится даже львиный рык. Это Ярлы Байрамов натягивает лица-струны, помечая вехи чертами и крестами, а по мне, это где ласточки, а где и мессершмиты. И название «Исчезающий портрет» интригует. Чей портрет исчезает? Его любимых героев Героглы и Огузхана?
С такими вот вольными комментариями я листаю альбом, каким-то случаем оказавшемся в моем жилище. Я перелистываю страницы, и наполняется чарующей музыкой восхищения не только то, что мы называем душой, но и все тело до кончиков пальцев.
Я знаю этих дедов. Я знаю, они мудры, хотя на полотне Шамухаммеда Акмухаммедова только профили и спина в тесном кружке аксакалов, отвернувшихся от зрителей, возможно, потому, что они заняты полдневной трапезой на базаре.
Удивляюсь всегда, как умеют художники моей земли высекать из палитры удивительные тона. Только влюбленный человек может писать пустыню нежно-зеленым с пробивающейся голубизной, как Курбангельды Бабаев. Рдеет маком «Марыйский базар» Аллаберды Амангельдыева, на других алый глушится до цвета потертого ковра, как в «Треугольники писем» Гулназара Бекмурадова, туркменские живописцы могут даже скупостью палитры создать пиршество оттенков, например, коричневого, достойного для портрета почтенной дайзы Давида Арашунянца или в «Хувдилер» Нургелди Бекназарова. Великолепны и другие портреты: «Молочница» Аннагельды Мередгельдыева, «Водонос» Нуридина Ниязова и Чары Овваева «Багши Патышагулы Гирманов» с летящими птицами его музыкальной души над стремительным потоком вечности или упоительное розовое отрочество с сорока косичками на полотне Рахмана Умарова «Ранний виноград».
Я обрадовалась знакомому «Плову» Владимира Павлоцкого. Четыре котла к большой свадьбе. Наверное, на ту свадьбу мчатся парни на прекрасных конях с полотна Какагельды Сейитмухаммедова. Значит, будет джигитовка.
Я готова перечислять и перечислять любимых авторов, стараясь не забыть и античное Маммеда Ярмамедова. Именно так живописец прочувствовал историю аула Нохур. Я бы упомянула и многих молодых авторов, но остановлюсь на Амане Атабаллыеве. В его работе «Полдень» верблюжата отражаются в весеннем разливе воды, как еще одно напоминание о матрице пустыни, которая оставила в народе привычку выражать самое нежное словами «Мой верблюжонок».
Не терпится высказать все свои впечатления. Издание альбома «Изобразительное искусство Туркменистана», как сообщает аннотация, поддержано межгосударственным фондом гуманитарного сотрудничества—участников Содружества независимых государств, продолжая уже известную серию «Художники содружества». Представительная поддержка и радостно, что, наконец, уделено такое внимание туркменскому искусству…
Я показала альбом жителям европейской страны, и мгновенно вырос мой авторитет среди них: в стране таких талантов, все, должно быть, талантливые. Однако, я не смогла ответить на их многочисленные вопросы о творчестве многих авторов, не знала, где хранятся такие чудесные полотна. Нет таких сведений об этом в красочном альбоме московского издательства «Галарт» 2012 года.
Я даже не знаю, как такой тяжеленный альбом распространяется и где, но мой совет всем: старайтесь его приобрести, особенно это важно для подростков, в образовании которых огромный провал знаний о подлинном искусстве. Это прекрасный подарок для тех туркменистанцев, которых разметало по миру в девяностых. Только не стоит связывать с эпохой нынешнего Президента это культурное богатство самобытного народа, уходящего корнями в непроглядную глубь.
Д. Карагезова