Хватит ли Туркмении ресурсов для балансирования внешней политики?

Иннокентий Адясов

Caspian Bridge

Практически с момента получения независимости в конце 1991 года власти Туркмении были озабочены одной целью: как обеспечить стране с населением меньше 4,5 миллиона суверенитет над одними из самых крупных в мире месторождениями газа. Ашхабад нашел, как ему долго казалось, соломоново решение — обещать основным игрокам (России, Китаю, ЕС, Ирану) допуск к своим действительно богатым ресурсам.

С момента обретения независимости туркменские власти предприняли огромные усилия, чтобы представить свою центральноазиатскую республику неким нефтегазовым Клондайком, с практически неограниченными запасами углеводородов.

По данным Госконцерна «Туркменгеология», в Туркменистане открыто 38 нефтяных, 82 газоконденсатных месторождения, а также 153 газовых месторождения, в том числе 142 месторождения на суше и 11 — на шельфе. Судя по заявлениям руководства страны, Туркмения обладает настолько громадными запасами газа , что может обеспечить ими весь мир. Опять же, если верить официальной статистике, добычи нефти за годы независимости увеличилась в этой центральноазиатской стране более чем в два раза. Реальные же данные о запасах нефти и газа — основная государственная тайна Туркмении.

Дело доходит и до международных скандалов: так, в конце 2011 года МИД Туркмении выступил с нотой протеста против «крайне некорректных», по мнению Ашхабада, высказываний заместителя председателя правления Газпрома Александра Медведева о запасах природного газа в этой стране. В интервью телеканалу «Россия-24» 18 ноября 2011 замглавы «Газпрома» Александр Медведев дал понять, что сомневается в корректности последней оценки запасов туркменского газа. В ответ туркменские власти заказали «независимый « аудит запасов газа, что привело к весьма большому скандалу (об этом ниже). Российская сторона, не желая обострять и так непростые отношения с Туркменией, решила эту крайне болезненную для Ашхабада тему больше не поднимать, хотя в частных беседах эксперты по геологоразведке «Газпрома» продолжают сомневаться в корректности озвучиваемых туркменскими властями цифр. Так каковы реальные запасы углеводородов в Туркмении и какова перспектива их добычи?

Нефти не так много

По данным союзного министерства нефтяной промышленности, на начало 1991 года извлекаемые запасы в Туркменской СССР по неразрабатываемым, но подготовленным к разработке месторождениям составляли 61,869 млн.т., из них на шельфе Каспийского моря по 6 месторождениям — 18,207 млн.т. Спад добычи нефти в Туркмении наметился еще во времена позднего СССР (некоторый подъем добычи был зафиксирован лишь в 1988-1989 годах). Пиковый показатель добычи нефти в советском Туркменистане был достигнут в 1975 году, и составил 15,5 млн. тонн. В 1990 году объединение «Туркменнефть» (на его балансе находились все месторождения еще советской республики) добыло всего 4995 млн. тонн нефти. В 1991 году было добыто всего 4830 млн. тонн (этот год можно считать последним по корректности статистики).

Снижение объемов добычи нефти в позднесоветское время было связано, во-первых, с тем, что основные капиталовложения шли в газовый сектор Туркменской ССР. В то же время постоянно росла себестоимость добываемой нефти из-за сильной выработанности месторождений. На момент распада СССР в Туркмении эксплуатировалось около 3000 скважин в основном в зоне Прикаспия.

Потенциальных инвесторов, однако, могло заинтересовать качество туркменской нефти. Нефти Туркмении по плотности преимущественно легкие: 197,376 млн.т., что составляет 92,8% от учитываемых балансом. «Средние» нефти составляют 15,375 млн.т. или 7,2%. На шельфе Каспийского моря нефти легкие. Нефти преимущественно малосернистые (205,382 млн.т. или 96,5%).

У Туркменистана нет резервов для существенного наращивания объемов добычи нефти. По данным российского «Лукойла», доказанные запасы нефти в Туркменистане оцениваются всего в 400 млн. тонн, примерно такую же оценку туркменских нефтяных запасов дает и британская British Petroleum.

Если по официальным туркменским данным добычи нефти в 2011 году была около 11,5 млн. тонн, то в 2013 году, по оценкам независимых экспертов, она составила уже чуть больше 10 млн. тонн. Однако Ашхабад активно не согласен с такими оценками своего нефтяного потенциала. Туркменские власти особо подчеркивают, что в добычу нефти все активней включаются и другие регионы страны. Так, например, начата добыча «черного золота» в центральных Каракумах, где «Туркменнефть» реализует инвестиционный проект по обустройству и освоению новых месторождений Йылаклы и Мьщар. Отсюда через пустыню уже проложен 140-километровый нефтепровод, по которому вся добываемая нефть транспортируется на нефтеналивную станцию, сооруженную в Бахарлы. Здесь «черное золото» загружается в цистерны и по железной дороге доставляется на Сейидинский нефтеперерабатывающий завод.

Концерн «Туркменефть» подчеркивает, что серьезные перспективы по наращиванию нефтедобычи связываются и с освоением месторождения Южный Иолотен в юго-восточной части страны. Здесь, по официальной информации Ашхабада, наряду с колоссальными запасами природного газа (14-18 триллионов кубометров) имеются и высокоперспективные нефтяные залежи. Промышленные притоки нефти при освоении разведочных скважин на этом месторождении получены еще в 2007 году. Добыча «черного золота» ведется и на месторождении Яшылдепе на правобережье Амударьи. Нефть этих месторождений занимает существенную долю в общих объемах сырья, поступающего на переработку на Сейидинский НПЗ.

Но все-таки, несмотря на все оптимистичные заявления туркменских властей о перспективности месторождений нефти на суше, Ашхабад делает основную ставку на разработку шельфа Каспия. По оценкам туркменских геологов, на долю туркменского сектора Каспия приходится более половины запасов нефти и около четверти запасов природного газа этой центральноазиатской страны.

Первым шагом в освоении шельфа стало подписание в июле 1996 года соглашения о разделе продукции между крупнейшей государственной компанией Малайзии «Petronas» и правительством Туркмении по контрактной территории «Блок 1». В том же году компания получила соответствующую лицензию на разведку и добычу углеводородного сырья, став оператором этого крупного инвестиционного проекта. Первая пробное бурение на каспийском шельфе было проведено в 2003 году, а в 2006 году компания «Petronas» начала опытно-промышленную добычу нефти с месторождения Диярбекир на территории «Блока 1».

Туркменские власти рассчитывают увеличить добычу нефти на шельфе в ближайшие годы до уровня 2,4 — 2,5 млн. тонн. Практически вся добываемая в Туркмении нефть идет на переработку. Сегодня основная часть добываемой в западном регионе нефти транспортируется по нефтепроводам на расположенный на берегу Каспийского моря ТКНПЗ Туркменбашинский комплекс нефтеперерабатывающий завод официальной мощностью 6 млн. тонн в год. Нефть с северо-востока Туркмении перерабатывается на Сейидинском НПЗ (официально он имеет аналогичные ТКНПЗ мощности переработки). На Сейидинский НПЗ также поступает нефть из центральных и восточных регионов страны. Полученные нефтепродукты в большой части экспортируются через Иран и Азербайджан в морских цистернах. Зарубежные операторы свою долю нефти, полученную в рамках СРП, экспортируют, используя танкерные перевозки в Каспийском море.

В нефтегазовом секторе Туркменистана всегда доминировали компании, находящиеся в собственности государства. Доля частных и иностранных компаний не превышает 10-15 %. За геологоразведку и восполнение запасов отвечает ГК «Туркменгеология». Добычей и транспортировкой нефти и природного газа занимаются ГК «Туркменгаз» и ГК «Туркменнефть». Строительство газопроводов, обустройство месторождений и создание сопутствующей инфраструктуры обеспечивает ГК «Туркменнефтегазстрой».

Иностранные компании работают в Туркмении на основе СРП. Среди работающих в стране иностранных нефтегазовых компаний следует отметить Dragon Oil, Petronas, CNPC, Eni, RWE, Wintershall и др. Возможность участия в новых проектах рассматривают Chevron, Conoco Phillips, ТХ Oil, Mubadala Development. Особую активность сейчас проявляют китайские компании, о чем будет сказано ниже.

Руководство Туркмении избегает разговоров о реструктуризации или приватизации нефтегазового сектора страны. Стремление государства сохранить контроль над отраслью вполне понятно, учитывая, какую роль она играет для национальной экономики, политической и социальной сферы. Не будет преувеличением сказать, что контроль над нефтегазовым комплексом и его финансовыми потоками — залог выживаемости нынешнего политического руководства Туркмении. Любые возможные политические катаклизмы в стране будут связаны, прежде всего, с вопросом контроля над финансовыми потоками туркменского нефтегазового комплекса.

Китайская тень над туркменским газом

Руководство Туркмении последовательно позиционирует страну как «газовую сверхдержаву». Действительно в СССР Туркменская ССР была второй после РСФСР республикой по объемам добычи газа, который в основном вывозился из республики. В 1990 году было добыто 85 млрд. м. куб природного газа (абсолютный рекорд был установлен в 1989 году — тогда было добыто 88,809 млрд. м. куб). Независимая Туркмения получила хорошо разработанную ресурсную базу, освоенную еще во времена СССР, которой должно было хватить на стабильную добычу газа в объемах 85 млрд. м. куб в течение 30 лет.

Однако добыча в независимом Туркменистане практически сразу начала снижаться. Чтобы переломить негативную тенденцию, Ашхабад сделал основную ставку на развитие новых месторождений: Гарабиль, Гуррукбиль, месторождения группы «Центральные Каракумы», месторождения правобережья Амударьи. На определенном этапе казалось, что негативную тенденцию с резким падением добычи газа в Туркменистане удалось переломить, по данным туркменских властей в 2012 году было добыто 70 млрд. м. куб., в 2013 году собирались добыть уже 75-77 млрд. м. куб (однако эти данные так и не были подтверждены Ашхабадом).

Основной упор был сделан на разработку месторождения Южный Иолотань. И это месторождение, точнее объемы его запасов, стали причиной крупного международного скандала. Туркменские власти при продвижении своих газовых проектов за рубежом любили ссылаться на данные второго этапа формально независимой экспертизы британской компании Gaffney, Cline & Associates. Экспертиза показывала, что запасы газа в республике составляют более 71,21 трлн. тонн. Ранее они оценивались в 44,25 трлн. тонн. Почти половина всех запасов газа сосредоточена на месторождении Южный Иолотань, которое становилось основной ресурсной базой для заполнения введенного в строй в 2009 г. газопровода Туркменистан-Узбекистан-Казахстан-Китай. Компания Gaffney, Cline & Associates официально заявила, что Южный Иолотань — второе по размерам газовое месторождение в мире, оценив его запасы на уровне 26,2 триллиона кубометров. Опираясь на эти данные, туркменские власти поспешили заявить, что к 2030 г. планируют увеличить ежегодную добычу нефти до 67 млн. тонн, а газа — до 220 млрд. кубометров в год.

Во второй половине мая 2012 года разразился большой скандал. В тендере на разработку крупного газового месторождения «Южный Иолотань-Осман» собирались участвовать западные компании. Некоторые из них, получив неофициально часть технической документации, усомнились в оценках компании Gaffney, Cline & Associates и направили властям республики запрос с просьбой подтвердить данные аудита месторождений. В Ашхабаде этот запрос по факту проигнорировали и тогда западные компании представили имевшиеся у них данные о запасах газа, существенно отличавшиеся в сторону уменьшения всех оценок. Это и стало причиной скандала.

Gaffney, Cline & Associates попыталась сохранить лицо и объясняла свою ошибку тем, что свои расчеты ее эксперты делали не на базе самостоятельного анализа результатов бурения скважин, а на основании данных, полученных туркменскими специалистами. Однако интерес западных компаний заметно снизился и над туркменским газом нависла тень Китая.

В результате Ашхабад быстро и в значительной степени утратил контроль над своими запасами и добычей «голубого топлива». Только на разработку ресурсов Южного Иолотаня Госбанк КНР выделил 8,1 млрд. долл., что сразу позволило китайскому бизнесу иметь негласный режим особого благоприятствования. Несмотря на все заверения официального Ашхабада о задействовании новых месторождений, эксперты уверены, что экспорт в Китай пока обеспечивается за счет тех объемов природного газа, который раньше шел по северному направлению в Россию. При этом встает вопрос о финансовой эффективности туркменского газового экспорта в Китай. По оценкам большинства экспертов, Китай платит за тысячу кубометров газа Ашхабаду около $270-280 (вся информация по финансовой части контракта полностью закрыта), причем значительная часть платежей производится китайскими товарами. В результате Туркмения поставляет свой газ в Китай по самой низкой по сравнению другими покупателями цене, и компенсировать финансовые потери от поставок газа в Россию китайское направление не может.

Отказаться же от столь низкой цены на поставляемый в Поднебесную газ Туркмения в обозримой перспективе не сможет — разработка месторождений (точнее — поддержание уровня добычи на старых) и строительство газопроводов велось и ведется за счет китайских кредитов и сейчас эти месторождения полностью управляются китайскими специалистами.

Иран активизируется, Россия сдает позиции

Долгое время после распада СССР (до 2009 года) Россия сохраняла положение практически эксклюзивного покупателя туркменского экспортного газа (определенные объемы туркменского газа поставлялись с 1998 года еще и в Иран, но тот их не реэкспортировал). Россия же прежде всего реэкспортировала туркменский газ на Украину (порядка 30 млрд. кубических метров) и именно за счет этого закрывались основные импортные потребности страны в «голубом топливе».

Все резко поменялось в 2009 года с пуском газопровода «Туркменистан-Китай».

Уже к 2012 году объем экспортируемого туркменского газа на территорию РФ сократился до 10 миллиардов кубометров в год. В ближайшие годы этот объем сократится еще в два раза. В 2025 году, когда закончится действующее соглашение (хотя туркменские власти могут отказаться от него и раньше), поставки туркменского газа в Россию и вовсе могут прекратиться, если конечно, Россия не найдет новых аргументов в своих непростых отношениях с туркменскими властями. Однако, несмотря на серьезное ослабление российских позиций, у Москвы все же есть немалые потенциальные рычаги влияния.

Во-первых, Ашхабад крайне заинтересован в лояльной позиции Москвы по вопросу раздела шельфа Каспийского мора и в помощи в защите туркменского сектора этого озера-моря.

Во-вторых, США явно не в восторге от того, что Туркменистан все больше становится «газовой провинцией» КНР. В этой связи туркменские власти не могут не опасаться очередной «цветной революции». Только эта «революция» по определению не будет похожа на события в Грузии, на Украине или в даже относительно близком Киргизстане. В Туркменистане нет и зачатков гражданского общества, НПО просто не имеют почвы для своей деятельности (в 2012 году из страны были высланы последние представители американского «Корпуса мира»). Многие эксперты полагают, что возможная «цветная революция» в стране будет иметь явно «зеленый», исламистский оттенок.

Такая перспектива тем более вероятна на фоне дестабилизации в Афганистане (Туркменистан имеет с ним достаточно протяженную границу). Ашхабад в этой ситуации вольно или невольно будет вынужден искать поддержки Москвы. К слову, Россия сделала очень большую ошибку, высылая или передавая туркменским властям для поддержания хороших отношений представителей светской туркменской оппозиции. Как следствие, Россия этими действиями серьезно ограничила свои возможности негласно влиять на политику Ашхабада.

Теперь же Москва в определении своей политики в отношении Ашхабада должна в серьезной мере учитывать интересы Пекина, что, конечно, серьезно ограничивает возможности российской политики.

Зато Иран на фоне ослабления режима международных санкций, явно готов активизироваться на туркменском направлении. Сейчас Иран получает из Туркменистана порядка 8 млрд. м. куб., стороны хотят увеличить объем поставок до 20 млрд. м. куб. за счет добычи на Довлетабатском месторождении. Безусловно, этот проект может серьезно не понравиться Пекину, хотя, в свою очередь, может найти поддержку (пусть и негласную) и в Вашингтоне. Весьма вероятно, что в случае перезапуска проекта газопровода Nabucco с привязкой уже к ресурсной базе Ирана (такие разговоры идут) США и ЕС сделают все, чтобы перенаправить газ, идущий сейчас в Китай, в этот газопровод.

Статус Каспия как тормоз для инвестиций

Инвестиционный климат Туркмении, несмотря на формальные реформы Гурбангулы Бердымухамедова, оставляет желать много лучшего. При этом для нефтегазового комплекса страны помимо общих проблем, характерных для всей экономики Туркмении, существуют и специфические инвестиционные риски.

В первую очередь, это неопределенность юридического статуса Каспия и неразграниченность национальных секторов России, Казахстана, Азербайджана, Туркмении и Ирана в водоеме. Долгое время Ашхабад последовательно отвергал все инициативы Москвы по определению юридического статуса Каспия и, как следствие, оказался в самой худшей ситуации среди прикаспийских постсоветских стран: Россия, Казахстан, Азербайджан за это время смогли найти хотя бы временный компромисс по северному сектору Каспия и имеют возможности использования своих участков. Туркменистан в итоге вынужден противостоять как позиции названной тройки стран, так и Ирана, отрицающего права Ашхабада на заявляемые тем размеры туркменского сектора на шельфе Каспия.

Но наиболее напряженные отношения в вопросе раздела каспийского шельфа сложились между Ашхабадом и Баку.

Конфликт между Азербайджаном и Туркменией из-за каспийских месторождений обострялся дважды: в начале 2000-х гг., когда в Баку даже было закрыто туркменское посольство и стороны были на грани вооруженного столкновения, и в конце десятилетия, когда Ашхабад заявил о намерении обратиться для разрешения спора в международный арбитражный суд. Эти противоречия послужили одной из главных причин срыва планов по строительству транскаспийского газопровода, которые при активном участии американцев продвигалась с конца 1990-х г (сейчас ЕС всячески старается реанимировать идею транскаспийского газопровода и помирить для этого Баку и Ашхабад).

Основным объектом спора между Туркменией и Азербайджаном выступает месторождение Сердар, который азербайджанцы называют Кяпаз, а также Осман и Омар (Азери и Чираг), разработка которых с 1990-х гг. ведется консорциумом западных компаний и дает Азербайджану основной объем добычи нефти. Запасы этих месторождений, включая азербайджанское месторождение Гюнешли, составляют до 670 млн. тонн нефти. Оспаривая их принадлежность, Ашхабад при проведении морской границы предлагает не учитывать «особые обстоятельства», к числу которых он относит Апшеронский полуостров и остров Жилой. Однако такая позиция не находит поддержки ни в Москве, ни в Астане, ни в Тегеране.

Туркменская дипломатия пытается найти поддержку своей позиции на Западе, но западные инвесторы явно не хотят ломать сложившийся формат работы с Казахстаном и Азербайджаном ради во многом мифических обещаний туркменских властей. Вряд ли стоит ожидать серьезного прорыва от четвертого саммита глав государств прикаспийских стран, который должен пройти в сентябре 2014 года. Хотя формально конвенция о правовом статусе Каспийского моря практически готова, остаются и очень серьезные противоречия. Основные стороны противостояния — Азербайджан, Туркмения и Иран, которые по-разному видят те доли Каспия, которые должны принадлежать им. Официальный Тегеран выступает с предложением поделить шельф на 5 одинаковых по площади участков, чтобы каждой из 5 стран досталось по 20 % территории или же предлагает ничего не делить и совместно использовать всю акваторию моря. Но такой подход входит в прямое противоречие с принципом так называемой «срединной линии», по которому уже больше десяти лет работают Россия, Казахстан и Азербайджан.

Кроме того, иранское предложение ведет к серьезному уменьшению секторов Казахстана и Туркменистана, с чем абсолютно точно ни Астана, ни Ашхабад не согласятся.

В свою очередь Тегеран, который все больше чувствует благосклонное внимание Запада на фоне усиливающегося давления на Россию, может просто фактически выйти из переговорного процесса по Каспию.

Туркменистан помимо своей воли может оказаться в центре борьбы за ресурсы Каспия. И вряд ли такая перспектива радует туркменские власти.

Источник: Caspian Bridge