Борьба куриного барона

Xуберт Гуде

Der Spiegel

Немецкие энергетические концерны, такие как RWE, хотят в числе первых осваивать и эксплуатировать газовые месторождения

Когда речь заходит о деньгах и о газе, правительство ФРГ, похоже, готово закрыть глаза на произвол и беззаконие потенциального партнера.

Экспроприация активов немецкого инвестора в Туркменистане омрачает отношения между Берлином и Ашхабадом.

Красоту Туркменистана с его просторами, на 85 процентов состоящими из песчаных и каменистых пустынь, постигаешь не сразу. Экстремальные перепады температуры; малонаселенные степи; одна правящая партия. Зато по запасам природного газа бывшая республика СССР, граничащая с Ираном, Афганистаном и Узбекистаном, занимает 10-е место в мире.

И потому туркменского министра иностранных дел Рашида Мередова принимали в Берлине по всем правилам дипломатической любезности, включая прогулку по Шпрее и встречу с немецким коллегой Гидо Вестервелле. В столице ФРГ мероприятиям германо-туркменской правительственной рабочей группы «Экономика и торговля» придают большое значение. Представители Минэкономики, Минздрава и Министерства охраны окружающей среды обсуждали с членами делегации дальнейшее развитие двусторонних отношений. Немецкие энергетические концерны, такие как RWE, хотят в числе первых осваивать и эксплуатировать газовые месторождения.

Предпринимателя из Леверкузена Адема Догана, уже приобретшего солидный опыт ведения бизнеса в Туркменистане, на такие мероприятия не зовут. Между тем Доган имеет полное право утверждать, что он был первым крупным европейским инвестором в среднеазиатской стране. Однако когда его птицефабрика в предместьях столичного Ашхабада стала приносить хорошую прибыль, правительство ни с того ни с сего захотело получить 50-процентную долю в капитале компании.

Доган был бы не прочь поговорить об этом деле с министром Мередовым и ожидал, что глава немецкого МИДа Гидо Вестервелле вынесет этот вопрос на обсуждение. Но когда речь заходит о деньгах и о газе, правительство ФРГ, похоже, готово закрыть глаза на произвол и беззаконие потенциального партнера.

В своей квартире в Леверкузене Доган показывает видеозапись, на которой запечатлен финал его туркменской истории. На экране появляются десять солдат и бронемашина. Она снова и снова врезается в стену, пока та не рушится. За этими кадрами следуют виды территории площадью 20 га, на которой вплоть до конца 2007 года располагалась современная птицефабрика.

«Они забрали 21 сельхозмашину, в том числе несколько комбайнов и тракторов для зерновых, — рассказывает предприниматель. — Курятники сровняли с землей вместе с моими курами». В общей сложности военные уничтожили двадцать цехов, рассказывает 51-летний коренастый мужчина, чем-то напоминающий боксера в летах.

Адем Доган живет в ФРГ с конца 70-х годов XX века. Родители, турки по национальности, перебрались в Германию несколько раньше и взяли сына к себе, когда ему было пятнадцать. В 1998 году Доган, до этого продававший подержанные автомобили, решился открыть свое дело в Туркменистане. Один из его знакомых по бизнесу, туркмен, пригласил предпринимателя поприсутствовать на свадебном торжестве на его родине. На рынках Ашхабада Доган обнаружил, что почти все яйца импортируются из Ирана, и подумал: а почему бы не открыть здесь птицефабрику?

Вместе с туркменским товарищем Доган арендовал землю и цеха, инвестировал деньги в оборудование. Годом позднее птицефабрика начала работу; 110  тыс. кур-несушек стали обеспечивать местных жителей свежими яйцами. Инвестиции быстро окупились, Доган расширил производство и удвоил сбыт. Он планировал, что в скором времени сможет снабжать яйцами чуть ли не всю страну; из леверкузенского торговца автомобилями Доган стал куриным бароном Туркменистана.

Однако успех немецкого инвестора пробудил алчность у правительственных чиновников в Ашхабаде. «Министерство обороны, у которого я арендовал землю, захотело получить 50-процентную долю в капитале», — рассказывает Доган. Бизнесмен ответил отказом, после чего познакомился с туркменским режимом поближе. Птицефабрика оставалась то без газа, необходимого для отопления цехов, то без электричества.

Доган несколько лет успешно боролся с каверзами властей благодаря поддержке влиятельных союзников. Первым письмо с протестом в Ашхабад направил тогдашний министр экономики ФРГ Вольфганг Клемент. Его преемник Михаэль Глос тоже вступился за рейнского предпринимателя с турецкими корнями. Наконец, Франк-Вальтер Штайнмайер напомнил ашхабадскому режиму о существовании инвестиционного соглашения между Германией и Туркменистаном. После каждого демарша по диплинии Догана оставляли в покое, но, увы, ненадолго.

В 2006 году ситуация обострилась. Туркменский компаньон Догана на основании неубедительных обвинений был приговорен больше чем к году лишения свободы. «Пришли военные, — вспоминает Доган, — и нас закрыли». С тех пор коммерсант, находясь в Леверкузене, воюет против Туркменистана, против экспроприации и за свои инвестиции «в размере нескольких миллионов евро».

На столе в гостиной лежат девятнадцать папок с экспертными заключениями, оценками, показаниями свидетелей и заявлениями. Доган подает иск в Международный центр по урегулированию ивестиционных споров (МЦУИС) в Вашингтоне. Туркменистан входит в число 149 стран, подписавших обязательства по признанию его арбитражных решений.

Усилия Догана отчасти увенчались успехом: в МЦУИСе признали, что его случай подпадает под юрисдикцию Центра и что позиция предпринимателя в значительной степени неоспорима. В частности, арбитражная инстанция располагает свидетельскими показаниями посла Германии в Туркменистане. Ханс Мондорф перед видеокамерой заявил: то, что произошло с Доганом, — одна из самых неприятных ситуаций, с которыми ему пришлось столкнуться в бывшей республике СССР. Посол обратился в Минобороны Туркменистана за разъяснениями, на каком правовом основании оно хотело получить 50-процентную долю в капитале принадлежавшей Догану птицефабрики. Ответ: «Нам не нужно правовое основание. Это требование правительства Туркменистана».

Гость Вестервелле Мередов тоже имеет отношение к данному инциденту. Министр иностранных дел Туркменистана дал МЦУИСу письменные свидетельские показания, в которых опроверг позицию Догана: дескать, все его утверждения об осуществленных инвестициях в Туркменистане являются фиктивными. Доган даже не был зарегистрирован в стране как инвестор или тем более как собственник птицефабрики. Лично дать показания, как требовал МЦУИС, Мередов отказался, мотивируя это плотным графиком.

Тот факт, что вопрос об иске Догана, по всей видимости, даже не планировалось поднимать во время визита Мередова в Берлин, вызывает недовольство даже в рядах правительственной коалиции. Председатель комитета бундестага по внутренним деламВольфганг Босбах письменно обращался к канцлеру Ангеле Меркель и министру экономики Филиппу Реслеру с просьбой о поддержке. Замалчивать проблему нельзя, убежден Босбах. И потому он потребовал от правительства Германии занять четкую позицию. Босбах недоумевает: «Как отношения с Туркменистаном могут быть хорошими, пока в стране ровняют с землей инвестпроекты немецких предпринимателей при помощи военных?» Однако в германском МИДе рассчитывают, что «решение МЦУИСа после его принятия будет выполнено Туркменистаном», и потому не видят необходимости в дополнительном обсуждении данного вопроса в настоящий момент.

Адем Доган тоже не оставляет надежды. МЦУИС должен вынести решение до конца года. Предприниматель требует от Туркменистана компенсацию в размере 46 млн евро; только судебные издержки уже превысили 3 млн евро. На случай, если туркменский режим и после положительного судебного решения не пересмотрит своей позиции, Доган придумал следующий шаг: он намерен настаивать на аресте одного из бортов «Туркменских авиалиний» в аэропорту Франкфурта-на-Майне.

Такая идея только кажется сумасбродной. В 2011 году уже был прецедент, когда конкурсный управляющий добился ареста самолета наследного принца Таиланда, после чего правительство далекой страны согласилось рассчитаться по его долгам.

Источник: Гундогар, Der Spiegel