«Гнусная политическая борьба»

Власти Туркменистана 9 мая распорядились, чтобы местная пресса впредь не использовала определение «Великая Отечественная», а употребляла шаблон «война 1941–45 годов». Как передает оппозиционный сайт «Хроники Туркменистана», такое указание поступило из министерства культуры, где сообщили, что им приказали это «с самого верха».

Таким образом, последний раз словосочетание «Великая Отечественная» использовалось 9 мая. Оно прозвучало в поздравлении президента страны народу. Издание не исключает, что Ашхабад давно принял решение об этом, однако отложил его до Дня Победы.

«Когда страны Прибалтики и Украина начали пересматривать свое отношение к этой войне, – напоминает издание, – они подверглись серьезной и чувствительной критике со стороны российских властей». «Туркменское руководство, видимо, опасается подобной  реакции Кремля. Тем более что предстояла поездка туркменского президента в Россию», – полагает редакция оппозиционного сайта.

После распада СССР отношение к войне в Туркмении поначалу не менялось. Но затем в печати появились мнения, хотя и немногочисленные, что это была «не наша война». Но официальная идеология не менялась. Первый президент Туркменистана Сапармурат Ниязов использовал события войны для культа своего отца, погибшего на ней. В мае 2000 года он даже присвоил отцу звание Героя Туркменистана.

Нынешний президент страны Гурбангулы Бердымухамедов также использует военную тему для возвеличивания своих родственников. Сейчас почитание его деда – фронтовика Бердымухаммета Аннаева – не уступает по своему размаху тому, которое оказывалось отцу Ниязова.

После окончания самой кровопролитной войны 20-го столетия сменилось уже несколько поколений. И для подрастающего поколения это далекая история, поэтому для большей части молодежи не имеет значения, как называть эту войну – Великой Отечественной, войной 1941–1945 годов или Второй мировой. Однако туркменское руководство должно озвучить свое официальное отношение к войне, завершившейся 67 лет назад.

Сайт «Хроники Туркменистана» обращает внимание, что в ответных поздравлениях от министерств и ведомств, адресованных туркменскому президенту в связи с празднованием Дня Победы и зачитанных в теле- и радионовостях 10 мая, слова «Великая Отечественная» уже не звучали. Говорили просто «война 1941–1945 годов». В репортажах о праздновании Дня Победы, вышедших в эфир после 9 мая, эти слова также не звучали.

О том, почему Туркменистан в освещении советской истории склоняется к прибалтийскому сценарию, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал военный историк Александр Бондаренко.

ВЗГЛЯД: Александр Юльевич, как вы полагаете, почему Ашхабад вводит такой запрет?

Александр Бондаренко: Главная причина только одна – как можно дальше отстраниться от России, постараться забыть советское прошлое. Если бы у правителей хватило ума, они бы взяли оттуда все лучшее, и мы, и они жили бы сейчас по-человечески. А сейчас все стремятся доказать, что раньше было еще хуже…

Я помню, как на празднование 60 лет Победы из Туркмении приехали ветераны. Они все были одеты в новенькие костюмы, в роскошные папахи, потому что руководство республики постаралось всех одеть, обеспечивало проезд. Все с удовольствием вспоминали прошлое: с теплом, где-то с горечью и со слезами, но для людей это было дорого. Они встречали своих боевых братьев из других республик. Они говорили на одном языке.

Попытки выбить историческую память – признак одичания. Сейчас, к сожалению, дети могут с трудом сказать, когда была Великая Отечественная война и Вторая мировая. Они не знают, кто на какой стороне воевал. Мы так скоро превратимся в туркменов, к сожалению.

ВЗГЛЯД: Во время правления Сапармурата Ниязова официально утверждалось, что на войне погибло около 700 тысяч уроженцев Туркмении. Однако, если обратиться к статистике, то окажется, что к 1939-му все население республики насчитывало 1,25 млн человек (из них чуть менее 60% – туркмены). Что могло толкнуть власти на такие утверждения?

А.Б.: Например, когда на разных военно-исторических мероприятиях, особенно научных, выступает представитель Армении, его доклад всегда посвящен выдающейся роли армян в любой операции. Но если у тех же армян были выдающиеся полководцы, то кто был у туркмен, навскидку сказать сложно. Поэтому можно где-то перегнуть палку и сказать, что «вот сколько наших ребят погибло». То есть это понятная определенная похвальба. Перегнуть у нас умеют. Но я думаю, что это не со злобы. Не было слышно криков, что русские впереди штрафных батальонов гнали туркмен.

ВЗГЛЯД: Какой была позиция Ниязова? Может, он тоже поначалу склонялся к тем, кто говорил, что «это не наша война»?

А.Б.: На научных конференциях я часто слышал, как постепенно представители разных республик начинают дистанцироваться от Великой Отечественной войны. Всем хочется быть великими. И когда даже братья белорусы начинают давать другие оценки, это очень неприятно слышать. Есть республики, где прямо заявляют, что это «наша война», а «русские немножко помогали». Либо есть небольшой перегиб, либо заявка, что, мол, «нас заставляли» воевать. Это вбивается в сознание.

Еще во времена Сапармурата Ниязова фронтовики были все-таки более активны. Их было больше, они давали иные оценки. Чем больше свидетелей, тем врать сложнее. А когда уже не будет живых свидетелей и когда их будут заменять всякими жуликами, как, к сожалению, происходит и у нас, вместо настоящей истории происходит внедрение квазизнаний.

ВЗГЛЯД: Как шли аналогичные процессы в Эстонии и Латвии?  Там уже давно вместо «Великая Отечественная» говорят «Вторая мировая»…

А.Б.: Там власти более активны. Хотя в местной прессе я видел материалы о том, как люди отстаивают интересы единого советского народа. Очень часто те же эстонцы, те же латыши выступают против политических игр, которые рассчитаны на дураков…

Националистические моменты, которые кому-то выгодны, постоянно создают напряженность. И мысль, что «это не наша война», тоже проводилась. Перенос Бронзового солдата в Эстонии – это очень позорно. Возмущает также взрыв памятника в Кутаиси.

Я ездил по местам Вахты памяти. В Псковской области видел два памятника. Один – недалеко от города Невеля – литовским дивизиям, которые воевали на нашей стороне против гитлеровцев. В райцентре Великие Луки стоит великолепный памятник эстонскому корпусу, которым командовал генерал-лейтенант Лембит Пэрн, который тоже громил гитлеровцев. И есть-таки люди, которым выгоден отход от России, что не на пользу этим странам.

Когда футболист в Германии раз показал фашистское приветствие, то его дисквалифицировали, когда генерал бундесвера что-то такое высказал – его сразу уволили, но почему-то этим несчастным прибалтам, всяким эсесовцам и прочим разрешают проводить марши. Если бы Евросоюз разочек бы цыкнул, то все бы прекратилось. То есть идет гнусная политическая борьба.

Но и у нас без всякого шума уничтожаются памятники Великой Отечественной войны, братские могилы фактически теряются возле «неперспективных деревень». И об этом, кроме поисковиков, никто не говорит. На той же Псковщине мне рассказали про санитарное захоронение, где лежат 300 человек. Там сейчас просто лес. Все документы есть в медицинском архиве в Санкт-Петербурге. Нету одного – нету досок на гробы, чтобы захоронить этих людей. В Смоленской области под Ельней, где я недавно был, приехали шесть семей солдат, которых нашли. Вы бы видели, как они все воспринимали. А могли бы приехать 300 семей.

Источник Взгляд