Авторитарные режимы — как, за чей счет и почему они живут, мы знаем на собственном опыте. Как и почему умирают? — за ответом The New Times обратился к профессору Европейского университета в Санкт-Петербурге Владимиру Гельману
Есть несколько вариантов демократизации авторитарных режимов, которые произошли без значимого вмешательства извне (в отличие, например, от республик бывшей Югославии). Все они требуют массовой, хотя и необязательно объединенной оппозиции и все — наличия здравомыслящих людей во властной элите, имеющих рациональные интересы искать мирный выход из возникшего политического кризиса.
МОДЕЛЬ № 1:
Низы не хотят, верхи боятся
Первый и, пожалуй, самый популярный среди специалистов — это вариант так называемого пактового перехода, который реализовался в Аргентине и Бразилии в начале 1980-х, в Испании после смерти диктатора Франко в середине 1970-х и в Польше в конце 1980-х. Во всех этих странах авторитарные режимы, столкнувшись с самыми разными внешними шоками — проигранная война за Фолклендские острова и жесточайший экономический кризис (Аргентина) или коллапс плановой системы распределения (Польша), — вынуждены были идти на частичную либерализацию. Это позволило оппозиции поднять голову и собрать под свои знамена всех, кто по разным причинам не хотел далее терпеть прежний порядок. В Аргентине, например, протест возглавили профсоюзы, в Польше — движение «Солидарность». В результате власти оказались перед дилеммой: быть свергнутыми или искать потенциальных партнеров по переговорам. Скажем, в той же Бразилии было движение «За демократическую Бразилию». В понятных нам терминах это была системная оппозиция: партия была разрешена правящим режимом, отчасти позволяя выпускать пар и не допускать радикализации протеста. Вот именно такого рода партии и заключали соглашения с наиболее продвинутой и склонной к либерализации частью правящих групп. Аргументов было, как правило, два: если не заключить такого соглашения и не начать переговоров о мирной демократизации режима, то власти рискуют столкнуться с радикалами в оппозиции, и неизвестно, чем это для них закончится. И второй аргумент: «Такое в нашей истории уже случалось и закончилось плохо». В Бразилии и Аргентине это «плохо» неоднократно оборачивалось военными переворотами, в Испании — гражданской войной 1930-х годов. Память о негативном опыте прошлого в обществе была настолько сильна, что и представители режима, и оппозиционеры понимали: подобного развития событий допустить нельзя. Отсюда — переговорный процесс, который позволял отсечь и твердолобых консерваторов, которые никакой либерализации режима даже в мыслях не допускали, и радикалов от оппозиции, которые считали, что никаких переговоров с преступным режимом вести нельзя. Дальше — расширение политического поля, конкурентные выборы, пересмотр конституции и дальнейшая либерализация.
Непременным условием такого варианта является сильная организованная оппозиция, опирающаяся на широкую массовую поддержку (в той же «Солидарности» было 9 млн членов), и отказ обеих сторон от силовых действий. Для Латинской Америки эта модель демократизации оказалась более или менее успешной, хотя везде процесс шел по-разному. В Бразилии он растянулся на шесть лет, в Аргентине он был короче, чему способствовало поражение в Фолклендской войне, в результате чего военный режим был полностью дискредитирован, и военные, находившиеся у власти около семи лет, были вынуждены уйти. В Польше процесс демократизации растянулся на девять лет: он столкнулся с введением чрезвычайного положения и массовыми арестами, что, как быстро стало понятно, лишь усугубило политический кризис, он завершился соглашениями круглого стола в 1989 году. Но надо иметь в виду, что такие «истории успеха», как правило, становятся возможны только после тяжелых и мучительных провалов и со стороны режима, и со стороны оппозиции.
МОДЕЛЬ № 2:
Либерализация сверху
Для этого варианта, который наиболее известен на примере Южной Кореи и отчасти СССР времен президента Горбачева, можно выделить две характерные черты: массовый, часто стихийный протест и опережающие действия властной верхушки, которая через либерализацию таким образом пытается сохранить свое господство.
В Южной Корее триггером послужило студенческое восстание в городе Кванджу в 1980 году, которое продолжалось девять дней: на его подавление власти бросили 18 тыс. полицейских и 3 тыс. десантников, в результате чего студентов поддержало население — в 700-тысячном городе почти 200 тыс. встало на сторону восставших, власти применили оружие, погибло от 200 (по официальным данным) до 2 тыс. человек. Понятно, что это вызвало ропот по всей стране, и власти в середине 1980-х объявили о политических реформах. Как и Горбачев, они пытались это делать медленно и поэтапно, в ответ получили активизацию самых разных общественных движений, что стало для режима полной неожиданностью. Во-первых, поднялась новая и более мощная, чем раньше, волна студенческого движения. Во-вторых, оживились профсоюзы, и по Корее, где никогда серьезных забастовок не было, прокатилась большая забастовочная волна, насчитывавшая более 300 тыс. человек. Наконец, протестующих поддержали прежде лояльные режиму представители христианских церквей — и протестанты, и католики подняли свой голос против режима. В ходе подавления одного из студенческих выступлений полиция убила студента: его похороны обернулись массовой демонстрацией, когда на улицы вышло около 1,5 млн человек. Тут власти поняли — тянуть больше нельзя, их просто снесут: после многих лет диктатуры была принята новая конституция и объявлены президентские выборы, на которых победил более гибкий политик Ро Дэ У, выдвинутый правящей партией; оппозиция не смогла выставить против него единого альтернативного кандидата и проиграла. Ро Дэ У, в отличие от Горбачева, сыграл — безусловно, под давлением оппозиции — на опережение и выиграл время. Горбачев медлил, и ситуация вышла у него из-под контроля. Дальше в Южной Корее появилась и многопартийность: новые демократические правила игры были приняты и прежними правящими группами, и их противниками. Хотя сам Ро Дэ У не смог сохранить власть (позднее он был осужден по обвинениям в коррупции), но наследники его партии продолжают оставаться на политической сцене по сей день.
МОДЕЛЬ № 3:
Электоральная революция
Для нас в России, пожалуй, наиболее интересным может быть опыт демократизации в условиях электорального авторитаризма, то есть такой формы режима, когда правящие группы проводят частично конкурентные выборы, которые проходят под их жестким контролем в заведомо неравных условиях с многочисленными фальсификациями. Демократизация в Мексике началась в конце 1980-х годов. Здесь была довольно хорошо организованная правая католическая Партия национального действия PAN и много мелких левых партий, которые в основном боролись друг с другом, а не с режимом. Но
в 1988 году произошел раскол в правящей партии PRI (Partido Revolucionario Institucional), которая с 1930-х годов находилась у власти. Ее ряды покинул влиятельный политик Куатемок Карденас, сын одного из основателей режима Ласаро Карденаса: он примкнул к левым, в результате чего образовалась популярная левая партия, усилившая свои позиции. Система координат оппозиции изменилась: если раньше оппозиционные партии бесконечно боролись друг с другом и те же левые полагали, что приход к власти правых хуже, чем сохранение статус-кво (а режим на этих противоречиях искусно играл), то тут они объединились под лозунгом проведения честных выборов. Непримиримые раньше оппоненты начали сотрудничать на почве противодействия фальсификациям — прежде всего на выборах на низовом уровне — в муниципалитеты и в руководство штатов. Эта борьба привела к тому, что в Мексике был создан «федеральный электоральный институт», по сути, независимый Центризбирком, в деятельности которого участвовали как представители разных партий, так и уважаемые представители общественности. В результате этих усилий в 1997 году правящая партия проиграла парламентские выборы, а спустя три года и президентские. Причем и правые и левые были едины в своем лозунге свержения правящего режима: противоречия между ними играли существенно меньшую роль, чем достижение общей цели. Другими словами, сформировался негативный консенсус, что было принципиально важно. В результате в 2000 году президентом стал кандидат PAN Висенте Фокс, в то время как PRI сохранилась на политической сцене теперь уже демократической Мексики. Это был тоже длительный процесс, но главное его отличие состояло в том, что ареной борьбы стала не столько улица, сколько выборы — от низовых до самых главных. Электоральная модель характерна и для «цветных революций»: ведь в основе событий в той же Сербии (2000) и Украине (2004) был массовый протест против несправедливых выборов и фальсификаций.
Выводы
Все перечисленные модели — это примеры успешной демократизации в результате ненасильственной смены власти. В мировой истории было, как известно, по-разному, но анализ кровавого опыта учит лишь одному: таких сценариев надо избегать. Но и крушение авторитарных режимов само по себе еще не гарантирует, что на смену им придут устойчивые демократии: срывы на пути демократизации — далеко не редкость.
При всей разнице вариантов можно выделить и общие черты. Первое — негативный консенсус, сотрудничество представителей разных оппозиционных сил против общего врага — правящего режима. Причем чем более репрессивную политику проводил режим, тем сильнее смыкались ряды тех, кто раньше друг друга на дух не переносил. Однако и это второй вывод, объединение оппозиционеров далеко не всегда требует единой организации (может быть, Польша тому исключение). Опыт борьбы с авторитарными режимами в разных странах показывает, что важнее координация усилий, когда разные сегменты оппозиции действуют на разных политических площадках и успешно апеллируют к разным социальным слоям, к тем или иным группам граждан. Так, в той же Южной Корее одни политики сосредотачивали свои усилия на мобилизации студенчества и интеллектуалов, другая часть оппозиции кооперировалась с рабочим забастовочным движением, третьи обращались к верующим. Где-то для координации действий создавались единые штабы, где-то достаточно было неформальных согласований протестных акций, которые все били в одну точку. Наконец, везде огромную роль сыграл широкий массовый протест, который способствовал расколу элит: сохранение статус-кво становилось просто невыгодным и части правящих групп, и их попутчикам — прежде всего партиям системной оппозиции и представителям большого бизнеса, которые не заинтересованы в длительной турбулентности.
Источник Новое время
Если в ТМ будет создана системная оппозиция тогда может быть что то и начнет меняться. Но для этого необходимо объявить политическую амнистию всем гражданам ТМ проживающих за рубежом. В недавно опубликованном в ТМ «Законе о политических партиях» это сознательно не предусмотрено.Интересно зарегистрируется хоть какая либо партия по этому закону? Или опять фетиш?
Массовый протест! Вот что приемлемо для нашей республики. Это результативный
и бескровный вариант,который реально может расколоть семейство Бердуна,которое итак
шаткое,и не умеет заглядывать дальше своего носа.
Кто-то скажет, что это из области фантастики. Но иногда и такое происходит на свете.
Ни один народ не может так долго находиться в состоянии турбулентности.
Профессор Гельман В. наговорил целую кучу совершеннейшей ерунды,которая имеет четкое название, а именно — «лапша на уши». Все эти революции и «демократизации» режимов всегда происходили и впредь будут происходить в основном только при целенаправленном воздействии извне. В основном вся «демократизация» шла из Великобритании и США.Если касаться,например, бывшего СССР,то он развалился не сам по себе,- его целенапрвленно разваливали и извне (в основном США,в которых для этой цели в конце 40-х годов было создано более 1100 институтов с системе РЭНД Корпорейшен,в которых работали первоклассные специалисты мирового уровня), а также и изнутри,где «закоперщиком» был родной КГБ СССР,который , начиная с Ю.В.Андропова целенапрвленно проводил… Развернуть »
Да Акгоюнлы своей головой у Вас плохо думать получается. Все что могу сказать Вам в ответ. Ваш коммент «подморожен» идеологией «холодной войны». К чему эти разговоры сейчас не пойму. Я Вам прямо скажу если внутри не будет явного недовольства или какой-либо группы лиц способной изменить ситуацию США ничего не смогут сделать. Самый лучший пример тому Куба и Боливия или Венесуэлла. У них под боком «ярко красные» режимы что хотят то и делают. Чавеса продемократически настроенные военные уже свергали один раз, но оказались слабыми и Чавес вернулся. И никакой Rand Corporation не поможет. Если бы большевики не противопоставили свою мировую революцию… Развернуть »
Tahmasp! Нашу полемику как всегда мешает вести Ф.Тухбатуллин,который удаляет все мои комментарии. Этим самым он еще и еще раз подтверждает,что является платным агентом Сороса,и фактически — Иудой,который верно служит против народа Туркменистана. Это еще и еще раз подтверждает чего стоит та демократия,которую пытаются насадить в Туркменистане. Они боятся простой правды. По видимому, нет смысла посещать этот продажный сайт,т.к. никому он из туркменистанцев ничего путного не дает кроме банальных дешевых сплетен. Поэтому не надо защищать его. Ему там в Австрии ,ясно видно, неплохо кормят судя по фотографиям на сайте. Смотрите какую он рожу себе отъел этот наш недоразвитый,но явно перекормленный «оппозиционер»,… Развернуть »
Любезнейший, Вы тоже из этих «Хан гормедик сувджыклардан»?
1.Нормальные люди никогда не перестанут посещать этот сайт.
2.Не смейте называть любого мусулманина Иудой.
3.Если воротила мирового масштаба Сорос хотел бы устроить хаос в Туркменистане,
Вы давним-давно оказались бы в глубокой ж…
4.Простой правды боятся Бердун и его семейка,которые покинули «родной народ» и живут
«в загнивающем Западе» с 2007-года.
5.А что пытаются насадить в Туркменистане ваш Бердун и его халуи?
Акгоюнлы, Вы знаете пословицу: «Собаки лают, караван идет». Вот и идет мимо Вас караван-сайт. Адекватные нормальные люди ведут полемику как минимум вежливо.
Такие как Фарид , Затока и многие другие мыслящие наши граждане как кость в горле у нынешней власти. Власти не хотят понять что рано или поздно, именно благодаря прогрессивной и несгибаемой позиции таких людей ТМ станет действительно свободным, демократическим и государством.